Скрюченный домишко. День поминовения

Джордж приехал на работу и первым делом велел позвать Рут Лессинг. Едва она вошла, спокойная и улыбающаяся, в элегантном пиджаке и юбке, морщины беспокойства на его лице разгладились.

— Доброе утро.

— Доброе утро, Рут. Опять неприятности. Вот, посмотрите.

Она взяла из его рук телеграмму.

— Опять этот Виктор Дрейк!

— Да, чтоб ему неладно было.

С телеграммой в руке она на миг погрузилась в собственные мысли. Узкое загорелое лицо, когда смеется, появляются морщинки у носа... Насмешливый голос: «Такие девушки выходят замуж за босса»... Все это вспомнилось так живо, словно было вчера...

Голос Джорджа вернул ее к действительности.

— Мы его выпроводили около года назад?

Она задумалась.

— Пожалуй, так. Насколько я помню, 27 октября.

— Вы не устаете меня поражать! Какая память!

«У меня есть свои причины хорошо помнить эту дату», — сказала себе Рут. Ведь именно под влиянием Виктора Дрейка она по-новому отнеслась к беззаботному щебету Розмари по телефону и поняла: жену своего работодателя она ненавидит.

— Нам еще повезло, — заметил Джордж, — что он столько времени не проявлялся. Хотя три месяца назад нам пришлось выложить пятьдесят фунтов.

— А теперь он просит триста фунтов!

— Да. Но он столько не получит. Надо, как обычно, навести справки.

— Я свяжусь с господином Огилви.

Александр Огилви был их агентом в Буэнос-Айресе — расчетливый и практичный шотландец.

— Да. Пошлите телеграмму. Его матушка, как всегда, в страданиях. На грани истерики. Так не вовремя — ведь сегодня у нас вечеринка...

— Хотите, чтобы я посидела с ней?

— Нет, — решительно отмел он это предложение. — Ни в коем случае. Я хочу, Рут, чтобы вечером вы были рядом. Вы мне нужны, — Джордж взял ее за руку. — Вы совершенно не думаете о себе.

— Я бы этого не сказала. — Улыбнувшись, она предложила: — Может, связаться по телефону с господином Огилви? К вечеру у нас будет полная ясность.

— Хорошая мысль. Затраты наверняка окупятся.

— Займусь этим сейчас же.

Рут мягко высвободила руку и вышла.

А у Джорджа были свои неотложные дела. В половине первого он вышел из дому, сел в такси и поехал в «Люксембург».

Навстречу ему вышел Чарльз, пресловутый и всем известный старший официант, и улыбнулся в знак приветствия, чуть склонив свою величественную голову.

— Доброе утро, господин Бартон.

— Доброе утро, Чарльз. Для вечера у нас все готово?

— Надеюсь, сэр, вы будете удовлетворены.

— Тот же столик?

— Средний в алькове, если не ошибаюсь?

— Да, и вы помните насчет дополнительного места?

— Все сделано, как вы просили.

— Вы приготовили розмарин?

— Да, господин Бартон. Боюсь, украшение из него не бог весть какое. Может, добавить каких-нибудь красных ягод или, скажем, хризантем?

— Нет, нет — только розмарин.

— Как скажете, сэр. Хотите посмотреть меню? Джузеппе!

Чарльз щелкнул большим и средним пальцами — и рядом

мгновенно возник маленький улыбчивый итальянец в летах.

— Меню для господина Бартона.

Тут же появилось меню. Устрицы, бульон, палтус «Люксембург», куропатка, груша в красном вине, куриная печень в беконе.

Джордж окинул меню равнодушным взглядом.

— Да, все отлично.

Он вернул меню, и Чарльз провел его к выходу.

Чуть понизив голос, он произнес:

— Знаете, господин Бартон, мы очень признательны вам за то, что вы к нам вернулись.

На лице Джорджа появилась улыбка — слегка жутковатая.

— О прошлом надо забывать, — сказал он. — Прошлым не проживешь. Что было, то прошло.

— Вы совершенно правы, господин Бартон. Вы знаете, как мы были потрясены и опечалены случившимся. Надеюсь, мадемуазель будет счастлива в свой день рождения, и все пройдет так, как вы желаете.

Чарльз изысканно откланялся — и тут же рассерженным оводом налетел на какого-то младшего официанта, который не так накрывал столик у окна.

Джордж с кривой улыбочкой на губах вышел из ресторана. Сочувствовать «Люксембургу» — для этого у него просто не хватало воображения.

Конечно же, ресторан не виноват, что Розмари решила свести счеты с жизнью именно здесь — или кто-то решил убить ее именно здесь. И, конечно же, «Люксембургу» было от этого не легче. Но Джордж, как большинство людей, одержимых какой-то идеей, мог думать только об этой идее.

Он пообедал в клубе и отправился на собрание директоров. Возвращаясь на работу, из телефона-автомата позвонил по номеру в Майда-Вейл, в западной части Лондона, и вышел из будки со вздохом облегчения. Все шло по плану.

Когда он вернулся на работу, к нему сразу подошла Рут:

— Насчет Виктора Дрейка.

— Да?

— Боюсь, новости малоприятные. Возможно уголовное дело. Он какое-то время прикарманивал деньги компании.

— Это сказал Огилви?

— Да. Я связалась с ним утром, он перезвонил мне десять минут назад. Говорит, что Виктор совсем обнаглел.

— Ясное дело!

— Но Огилви добавил, что если деньги вернутся, дела заводить не будут. Старший партнер компании так и сказал господину Огилви. Речь идет о сумме в сто шестьдесят пять фунтов.

— Значит, на этой операции молодой Виктор хотел обогатиться на сто тридцать пять фунтов чистыми?

— Получается, что так.

— Ну, тут он прогадал, — сказал Джордж с мрачным удовлетворением.

— Я поручила господину Огилви решить этот вопрос. Верно?