Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга [сборник]

Силы покидали правителя Та-Кемет. Казалось, что жизнь просачивалась через все поры его тела и мелкими капельками уходила в песок. Слабая попытка остановить этот процесс с помощью снадобий жрецов-фармаков (особого желания у Тота не было) напоминала построение плотины, которой Гор пытался перегородить один из рукавов Приносящей Ил, чтобы сделать рукотворное озеро с большим запасом воды для расходования ее в засушливый период. «Ахет» разметал преграду с необычайной легкостью, словно ее сооружал не сам бог с применением разных, весьма совершенных механизмов, а какой-нибудь криворукий крестьянин с одной мотыгой в руках.

А ведь Гор обладал огромными познаниями в строительстве дамб и плотин! И применял методы и материалы, о которых в Та-Кемет не имели понятия. Казалось, плотина будет стоять века, но толстяк Хапи посмеялся над замыслом Гора-Сокола.

«Твоя обитель – Небо, и в мое водное хозяйство не суйся!» – будто бы сказал Хапи гордецу Гору. И устроил такой ахет, что воды Приносящей Ил затопили даже плоскогорье.

Будь на месте толстяка-сибарита кто-нибудь другой, возможно, Гор и наказал бы его жестоко за дерзость, да вот только Хапи все сходило как с гуся вода. Уничтожить его – значит погубить Приносящую Ил и свой народ. Этого не мог позволить себе даже вспыльчивый себялюбивый Гор.

Тот-Джехути хорошо помнил божественный Голос, который вещал, что он не будет связан Залами Аменти и не вкусит смерть иначе как по своей воле. Голос говорил: «Испей Жизнь до конца Вечности, она тебе подвластна, а Смерть придет по мановению твоей руки».

Оказалось, что Вечность, не имеющая начала, имеет свой конец. Он просто устал жить. Долгая жизнь не сделала его счастливым. И никогда не сделает, потому как чем дольше он жил и чем больше познавал мир, тем сильнее одолевали его горести и печали.

Голос утверждал, что он освобожден от Залов Аменти, чтобы идти рука об руку с Владыками мира к единой цели. Но где находится эта цель и как длинен к ней путь? Человек (не говоря уже о божестве) должен не только трудиться, но и вкушать плоды своих трудов. А они на поверку часто оказывались горьки, как полынь.

Сомнения грызли бессмертную душу Тота-Джехути, от них трудно было освободиться, и в конечном итоге он решил – достаточно! И перестал сопротивляться неумолимому бегу времени. Конечно, какое-то время он мог бы еще пожить – жрецы-ученые недавно приблизились в своих поисках к созданию зелья, которое значительно продлевает жизнь. Но зачем ему это?

Решение принято – и отступать поздно…

Тот-Джехути вышел из «Дома жизни», где наконец закончил работу над «Изумрудной скрижалью». Мастер Нефер-хеперу-ро вырастил зеленый с легкой голубизной кристалл – «камень богини Исиды» – размером в три человеческих ладони. Опытнейшие ювелиры Та-Кемет были потрясены, когда правитель показал им это рукотворное чудо и приказал ровно обрезать края и отполировать камень.

После этого начал работать самый искусный резчик-писец, которого звали Саисе – Сын Исиды; только ему мог доверить Тот начертать на «Скрижали» божественные знания и откровения. Только Саисе в совершенстве владел резцом и хорошо знал «маду нетчер» – «слова бога», как называли жрецы письмена Та-Кемет.

Но и их не хватало, чтобы изложить на прочном зеленом кристалле толщиной в два пальца знания, которые Тот-Джехути получил от Первых богов и которые привез из Атталанты. И тогда правитель Та-Кемет незнакомые для Саисе понятия начал излагать письменами своей родины.

Они были гораздо проще и понятней «маду нетчер», и Саисе очень быстро усвоил незнакомый ему язык. А чтобы потомки – те, у кого хватит ума разобраться в изложенных на кристалле в виде миниатюрных рисунков и малой толики текста тайнах мироздания, – долго не плутали в потемках, Тот-Джехути приказал, где нужно, дублировать письменами шерданов.

Конечно, они были примитивны, но гораздо проще, чем «маду нетчер». А талантливый Саисе знал язык шерданов.

Когда писец-резчик закончил работу, у него едва не помутился разум. То, что он узнал, было невероятным! Саисе робко поднял глаза вверх и увидел жесткий взгляд правителя Та-Кемет. Увидел – и все понял: до поры до времени никто не должен знать то, что изложено в «Скрижали».

Аккуратно сложив ценные резцы в коробочку, он смахнул драгоценную пыль с фартука, встал и покорно склонил голову.

– Да, так должно быть… – негромко и печально молвил Тот-Джехути. – Прости меня, Саисе. Я позабочусь, чтобы память о тебе пережила века.

Он хлопнул в ладоши, и в мастерскую Саисе вошли два рослых мужа, помощники главного жреца «Дома жизни» Джед-Пта-Хор-иуф-анха, который надзирал над лекарями, занимавшимися бальзамированием усопших. Они пали ниц перед правителем и услышали:

– Этот человек уже на пороге Залов Аменти! Возьмите его и похороните со всеми почестями, подобающими самым выдающимся личностям Та-Кемет. Гробница уже готова, место упокоения пусть подберет лично Джед-Пта-Хор-иуф-анх. Об остальном я распоряжусь позже.