Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга [сборник]

Главной принадлежностью одежды корсов были пояса. Многослойные, соединенные бронзовыми кольцами, на которые подвешивался нож, точильный камень, огниво, кошельки для монет и другие предметы, необходимые в быту и в походе, они являлись гордостью каждого мужчины. Застегивались пояса пряжками, нередко серебряными, кроме того, они украшались золотыми и серебряными монетами, алатырь-камнем, а также амулетами – фигурками зверей и птиц. Благодаря украшениям и разным побрякушкам на поясе можно было определить статус корса как в мирной жизни, так и во время походов.

Передышка не затянулась. Корсы снова полезли на валы, как саранча, завывая на разные голоса и выкрикивая свой боевой клич: «Девас! Девас!..» Это было имя их главного божества. Теперь боевые рога не умолкали, подстегивая воинов своим хриплым ревом. Наверное, среди орды находились и маги, мелькнула тревожная мысль у Морава, но он тут же и успокоился – у корсов не было ни берсерков, ни волкодлаков. Они могли лишь впадать в боевое безумие, которое добавляло им храбрости, но не воинского умения.

На этот раз некоторые из них сумели забраться на гребень вала и приставить лестницы. Часть корсов полезла по лестницам, другие стали стрелять из луков по защитникам тверди, да так быстро и слаженно, что головы не высунешь, а третьи начали бросать вверх привязанные к веревкам «кошки» с пятью острыми крюками. Стоило «кошке» зацепиться за одежду, как следовал резкий рывок, острие крюка впивалось в тело, и следующим рывком корс стаскивал руса со стены. Это был прием, применявшийся при абордаже, а уж в морском разбое корсы знали толк.

Морав взялся за меч. Его захватило упоение боем, и он рубился с такой же самоотверженностью, как и другие защитники тверди. Нечто ворочалось где-то в глубине души, но пока не проявляло своей сущности. Похоже, оно дожидалось своего часа, не считая, что положение стало слишком серьезным.

Внутренне чутье не подвело Морава-Хорта. Рога сменили тональность и проревели отступление. Орда снова откатилась к кромке леса, а к воину с бунчуками, рядом с которым высился, как скала, вождь корсов, начали стекаться военачальники рангом пониже – на совет. Лишь он один сидел верхом на боевом жеребце вороной масти. Да и сам вождь был одет во все черное, только богатый панцирь с золотой насечкой несколько оживлял его мрачный наряд черноризца. Зоркие глаза Морава быстро вычислили военачальников из толпы, что оказалось не очень сложно: все они были в железных шишаках с гребнями из лошадиных хвостов на острие.

После недолгого совещания военачальники разбежались в разные стороны, и в лесу закипела работа – корсы начали сооружать таран на колесах и с крышей, защищавшей от камней и стрел. Смастерили стенобитное орудие на удивление быстро, что предполагало некую сноровку в этом деле, и деревянная черепаха покатилась к воротам тверди. Таран усердно толкали вперед с полсотни воинов, но колеса, сделанные на скорую руку, не хотели крутиться, и приходилось упираться изо всех сил, что не очень помогало. Сооружение, напоминающее длинный сарай, в большей степени не катилось, а ползло – очень медленно, рывками.

Русы с тревогой наблюдали за происходящим. Яр-Тур не находил себе места; опытный воин, он понимал, что будет, когда таран доберется до ворот. Проломить их увесистым бревном, подвешенным на веревочных петлях, чтобы не держать такую махину на руках, не составит труда, а потом корсов не остановит ни ров, который они замостят своими телами, ни колья, на которые набросят плащи. Конечно, многие так и останутся висеть на острых рожнах, но орда была чересчур многочисленной, и это никак не скажется на боевой мощи корсов.

– Не сдюжим, не сдюжим… – бормотал Яр-Тур в отчаянии. – Не поспеет подмога, не поспеет! Некому драться, людей мало! О боги, услышьте нас!

Он обратил свой взор на волхвов, которые молились, не переставая, уже полдня, призывая на помощь богов, а также накликая все мыслимые и немыслимые небесные кары на орду, но в его взгляде сквозила безнадежность. Старый воин больше верил в добрый меч, нежели в волшбу. Если бы старцы могли наколдовать хотя бы две-три сотни дружинников… Эх!

Морав слышал слова Яр-Тура, и сердце юноши сжималось от дурного предчувствия. Яр-Тур прав, защитников тверди было слишком мало – сотня дружинников, старики и отроки против орды, которую трудно даже сосчитать… Конечно, все они умрут с честью, но какой будет толк от этой жертвы? И все-таки должен же быть какой-нибудь выход, должен! Неожиданно Морав вспомнил, что говорил ему Рогволд, когда они гостевали в Апуоле: «Корсы самоотверженны и храбры до тех пор, пока не будет захвачено их боевое знамя и не погибнет вождь».

Юноша бросил быстрый взгляд в сторону бунчуков. Вождь-черноризец по-прежнему высился скалой на своем жеребце, который стоял как вкопанный. Видать, благородное животное хорошо обучали, если оно не пугается ни рева боевых рогов, ни шума битвы.