Скромница для злодея

Достаточно близко, чтобы понять – если он это сделает, она ему позволит.

«Она не для тебя».

Эта мысль заставила его отпрянуть, и чары развеялись для обоих.

– По крайней мере, любой приличный щеголь в Мейфэре.

В ее глазах одна эмоция сменялась другой – смятение, понимание, обида, а потом все исчезло. И он немного разозлился на себя за это. Да нет, разозлился сильно, когда она кашлянула и сказала:

– Я подожду в другой комнате, когда вы сможете проводить меня домой.

Фелисити прошла мимо него, и он позволил ей уйти, охваченный сожалением и раскаянием, чувствами незнакомыми и обжигающими так же, как обожгла ее юбка, задевшая его по ноге.

Он долго стоял там, пытаясь обрести хладнокровие – холодный, неподвижный стержень, помогавший ему выжить в течение тридцати лет. Тот, что выстроил империю. Тот, что дрогнул и зашатался при появлении на его личной территории одной-единственной аристократки.

Но едва он снова обрел хладнокровие, как тут же его утратил. Потому что услышал легкий щелчок двери, ведущей в его комнаты.

Дьявол сорвался с места прежде, чем этот звук растаял, пронесся сквозь опустевшую комнату, едва не сорвал с петель дверь и выскочил в коридор – тоже пустой.

Она такая шустрая, черт бы ее побрал!

Он помчался за ней, сбежал вниз по лестнице, твердо вознамерившись поймать ее. Пробежал по лабиринту коридоров к выходу. Дверь стояла приоткрытой, как незаконченное предложение.

Да только было ясно, что Фелисити Фэрклот сказала все, что собиралась.

Он рывком распахнул дверь и выскочил наружу, тут же посмотрев направо, в сторону Лонг-Акр, где она смогла бы сразу найти кеб. Ничего.

Зато розовые юбки стремительно исчезали в темноте слева. Девушка двигалась в сторону площади Семи Циферблатов, где она сразу же найдет кучу неприятностей.

– Фелисити!

Она даже не дрогнула.

– Проклятье! – взревел он, метнувшись обратно в дом.

Черт подери, он просчитался.

Потому что леди Фелисити Фэрклот направлялась в самую грязь Ковент-Гардена, в глухую ночь, а он побежал за ней босиком.

Глава девятая

Фелисити шла как можно быстрее, свернув с извилистой Арн-стрит в сторону оживленной, главной улицы, где в начале вечера вышла из кеба. Повернув за угол, она резко остановилась, уверенная, что теперь от дома Дьявола ее не видно и наконец-то можно перевести дух.

Она постоит немножко, потом найдет другой кеб и вернется домой.

Будь она проклята, если позволит ему проводить ее. Даже если он сделает это, как полагается, все равно будет считаться, что она обесчещена.

Снова вспыхнуло раздражение.

Да как он смеет так разговаривать с ней, говорить о ее волосах, глазах, губах? Как посмел едва не поцеловать ее?

Почему он ее не поцеловал?

Да был ли этот почти поцелуй? Фелисити еще никто никогда не целовал, но это точно походило на подход к поцелую, если исходить из того, что ей доводилось слышать. Или читать в романах. Или воображать. Много раз.

Он был так близко… так близко, что она разглядела черный ободок вокруг бархатного золота его зрачков, и тень щетины на подбородке (она невольно подумала, не будет ли она царапать ей кожу), и этот шрам, длинный, страшный и почему-то делавший его уязвимым, так что ей захотелось протянуть руку и прикоснуться к нему.

Она почти осуществила свое намерение, но тут сообразила, что он же сейчас ее поцелует, а в тот момент этого она хотела сильнее всего. И тут он потерял к поцелую всякий интерес. И что еще хуже, прямо сказал, что ему это неинтересно.

– Он предоставил право целовать меня щеголям из Мейфэра, – произнесла она в ночь, чувствуя, как от стыда пылают щеки. Она никогда так не гордилась тем, что, образно выражаясь, взяла быка за рога и оставила его там, в этой комнате. Пусть поразмышляет о том, что можно и что нельзя говорить женщинам.

Фелисити подняла голову и посмотрела в небо. Она глубоко дышала. Все-таки ее приход сюда не был такой уж ошибкой. Вряд ли она когда-нибудь забудет его сестру – женщину, которая сразу поняла, что она чего-то да стоит. Фелисити и самой не помешало бы поверить в это. Она сделала мысленную пометку отыскать дорогу к дому 72 на Шелтон-стрит – неизвестно, что она там увидит, но это в любом случае будет захватывающе.

И даже сейчас, на улицах, полных теней, среди возвышающихся вокруг нее плотно стоящих домов Фелисити чувствовала себя… освобожденной. Это место, находящееся далеко от Мейфэра, от его суждений и едких замечаний… оно ей нравилось. Нравилось, что начался дождь. Что он скоро смоет всю грязь. И освободит ее.

– Поможите девушке, миледи.

Вопрос прозвучал так близко, что Фелисити испуганно подскочила и круто повернулась. Позади нее стояла молодая женщина, уже промокшая под недавно начавшимся дождем (дивная лондонская морось, проникающая в одежду и под кожу), в рваном платье, с жидкими, распущенными по плечам волосами. Она протянула руку ладонью кверху.

– Я… прошу прощения?

Женщина показала на свою раскрытую ладонь.

– Шиллинг есть? Поесть бы чего.

– О! – Фелисити посмотрела на женщину, затем на ее ладонь. – Да, конечно.

Она сунула руку в карман юбки, где обычно лежал маленький кошелек с монетами.