Скромница для злодея

Он согласно склонил голову и снова уставился на сад за окном.

Фелисити некоторое время молча смотрела на него.

– Вы не заинтересованы в женитьбе на мне.

– Не совсем так, – рассеянно отозвался он.

«Вот вам и мотыльки, и пламя».

– Но все равно женитесь.

Он молчал.

Она прищурилась.

– И что дальше?

Он криво улыбнулся одним уголком рта.

– Вы будете очень богаты, леди Фелисити. Уж наверное, вы найдете, чем себя занять.

У нее распахнулся рот. Мать ахнула. Отец кашлянул. Артур не издал ни звука.

Очень жестокие слова. Герцог не злился, в его голосе не было слышно горечи, он никого не наказывал. Он просто был прямолинеен. И в этой правде ощущалось что-то… заставлявшее ее задуматься о том, что он, собственно говоря, планирует.

– Это не то, что я себе представляла.

– А что вы себе представляли?

– Я думала, вы захотите… – Она осеклась.

– Думали, мы будем любить друг друга?

Нет. Любовь она не планировала. По крайней мере, не с ним. Возможно, с другим мужчиной, когда она была моложе. Еще одним безликим мужем. Высоким, смуглым, с золотистыми глазами и губами, созданными в грехе.

Она прогнала эту мысль.

– Нет.

Он кивнул.

– Я так и думал. – Его взгляд опустился к пяльцам, которые она до сих пор сжимала в руке. Он склонил голову набок. – Это лисица?

Фелисити подняла свое вышивание и удивленно взглянула на него.

Она совершенно забыла, чем занималась до того, как пришла сюда.

– Да.

– С курицей?

В самом деле. Рыжее с белым животное держало в пасти шелковистого коричневого цыпленка.

– Да.

– Боже праведный.

Она посмотрела на него.

– Я очень хорошо вышиваю.

– Я вижу. – Он шагнул вперед, не поднимая глаз. – Кровь весьма…

Фелисити некоторое время разглядывала вышивку, затем предложила:

– Зловещая?

Он кивнул.

– Зловещая.

– Я очень злилась, когда начала вышивать.

Дьявол изгнал ее из своего мира и, вооружившись, умчался бог знает куда. Он мог погибнуть.

«Он не умер».

Но какая разница? Он отослал ее домой и велел никогда не возвращаться. Раз избавился от нее, так хоть бы и умер.

Ей не понравилось, как в груди все сжалось при этой мысли. Она еще не готова избавиться от него. Или от мира, в котором он живет, или от намеков на волшебство, которое он ей показал.

Но он-то избавился от нее без всяких сомнений, и пожалуйста, вот она, здесь, обсуждает условия брака без любви со странным герцогом, который не предлагает ей никакой магии.

Вот она, здесь, опять одинокая.

– Таким образом вы проявляете свои чувства? – с любопытством продолжал расспрашивать Марвик. – Через вышивание?

– Еще я разговариваю сама с собой.

– Господи Иисусе, девочка… он подумает, что ты сумасшедшая.

Она даже не взглянула на отца.

– Это прекрасно, потому что сама я считаю сумасшедшим его.

– Фелисити!

Никаких сомнений, сейчас с матерью случится припадок. Одна из ее собак гавкнула и набросилась на лапу-ножку отцовского стола.

– Да черт побери, Кэтрин! – заорал отец.

– Гилли! Прекрати! Нельзя грызть! Гильденштерн! Хватит!

Пес продолжал.

Артур уставился в потолок и вздохнул.

Похоже, герцога весь этот хаос не раздражал. Он снова перевел взгляд на окно.

– Так что, мы обо всем договорились?

Вероятно, да. Фелисити посмотрела на брата, в его карие глаза, такие же знакомые, как ее собственные. Увидела в них мольбу. Надежду. И не смогла сдержать вспыхнувшее раздражение.

– Что ж, договорились. Я выйду за вас замуж, и вы будете жить долго и счастливо.

Брату хватило совести принять виноватый вид.

– Ты этого заслуживаешь, – сказала она, не в силах справиться с печалью в голосе. – Ты, Прю и дети. Вы заслуживаете всего, о чем когда-либо мечтали. Ты заслуживаешь счастья. И я буду рада подарить его тебе. Но не уверена, что когда-нибудь перестану тебе завидовать и на тебя злиться.

Артур кивнул.

– Я знаю.

Она обернулась и в первый раз за весь разговор увидела, что герцог на нее смотрит, причем на его лице написана не скука, а что-то, скорее напоминающее страстное желание. Что, разумеется, было совершенно невозможно. Этот безумный герцог не производил впечатление человека, который может что-то или кого-то страстно желать. И уж точно не ее.

Фелисити так никогда и не смогла понять, почему она его спросила:

– Хотите осмотреть сад?

– Нет, – с явной досадой вмешался отец. – Мы еще не закончили.

– Вообще-то хочу, – ответил герцог, а затем повернулся к маркизу. – Мы можем обсудить веревку, которую я брошу, чтобы не дать утонуть вам обоим, когда я вернусь.

С этими словами он положил руку на дверную ручку и распахнул дверь, ведущую на балкон. Шагнув в сторону, он позволил Фелисити выйти следом и плотно закрыл за ней дверь.

Фелисити не успела пройти и трех футов, когда он произнес:

– Мне не нравится ваша семья.

– В настоящий момент и мне тоже, – ответила она. Затем, подумав, что родных надо как-то защитить, добавила: – Они в отчаянии.

Обогнав ее, он направился к каменным ступеням, ведущим вниз, в сад, явно ожидая, что она последует за ним.

– Они не знают, что такое отчаяние.

Эти слова прозвучали так знакомо – отголоском рассказа Дьявола, – но с учетом места и мужчины, что произнес их первым, – они показались ей нелепыми, и Фелисити почувствовала, что они ее раздражают.