Скрытая угроза

Полицейский позвонил ему незадолго до полудня, перед тем как Сара закончил свой обход в Департаменте внутренних дел и в Налоговом управлении. Все эти дни Хаим думал о вероятности того, что они его вызовут, хотя не знал наверняка, ведется ли расследование. В коробке оставалось несколько бутербродов, и он решил пройтись по ремонтным мастерским района, но инспектору ответил, что приедет немедленно. Может, и стоило как-то отмазаться от встречи? Но Сара тут же подумал, что, начни он отмазываться, пойдут подозрения, так что немедленная явка – это лучше.

Инспектор сказал по телефону, что собирает свидетельские показания по поводу взрывчатки, подложенной к детсаду. Все, что от него требуется, – это рассказать правду.

По дороге в участок Хаим все твердил себе: бояться нечего. Очередная непруха, вот и всё. Он решил, что если сумеет представить себе, что допрос – это как бы беседа с радиоведущим, то сможет отвечать продуманно и расслабленно.

Инспектор Авраам был любезен, но после нескольких минут допроса Сара понял, что его подозревают в том, что чемодан подложил он. Сперва – небось чтобы запутать его – инспектор задал общие вопросы про садик Шалома; мол, не было ли там каких необычных событий и не замечал ли Хаим в этом районе кого подозрительного. Но потом мент изменил направление допроса и спросил, что Сара думает про воспиталку и не слышал ли он о каких-то конфликтах между ней и кем-то из родителей. Хаим сказал, что не слышал. Что-то в том, как его спрашивал инспектор, говорило о том, что тот знает о его стычке с воспиталкой, и следующий вопрос подтвердил это…

– И что ты сказал? – спросила теперь его мать.

– Рассказал, что случилось. Да он и сам знал, – ответил Хаим.

После допроса ему показалось, что все нормально – что он не отрицал никаких фактов, а лишь попытался снизить их важность. Он рассказал инспектору, что у него случился конфликт с воспитательницей и что он был не прав, обвиняя ее. Полицейский пытался навязать ему слова – спросил, не считает ли он, что воспитательница издевается над детьми, в том числе, может, и над Шаломом; а он сказал, что нет.

– Так, может, они теперь с тебя слезут, а? – спросила мать.

– Потом он спросил, что я делал в тот день, когда они подкинули чемодан. И задавал вопросы про Джени.

Она встала и открыла холодильник.

Это был тот момент допроса, когда Хаим понял, что просто ждать уже невозможно.

Мать поставила на стол четыре тарелки и принесла на плиту кастрюлю, а он сказал, что на обед не останется.

– И что ты о ней сказал? – спросила она.

– Что уехала.

– Не лучше ли было рассказать, как она умерла? Может, они и поняли бы…

Хаим стукнул кулаком по стоящей перед ним пустой тарелке, и мать испугалась.

* * *

На обратном пути в Холон он снова ощутил слабость в руках и понял, что это все из-за матери. Ладони на руле онемели, и дорога то и дело исчезала из виду. После того, как Хаим рассказал ей про вопросы инспектора о Джени, и после того, как он так разозлился на нее, мать замкнулась в себе. Пара вопросов, которые она задала потом, выдавали ее отчаяние. Ему нужна была ее сила, а у нее уже не было сил, чтобы передать ему. Мать боялась – почти так же, как и он, а может, еще и покруче. Вместо того чтобы что-то ему посоветовать, она спросила:

– Что же ты будешь делать?

– Уеду на несколько дней, – ответил Хаим. – Пока они не найдут, кто подкинул этот чемодан.

– Хорошая мысль. А что с детьми?

– Поедут со мной. Мне просто нужен сегодняшний вечер и завтра, чтобы сорганизоваться.

Потом Хаим сказал, что собирается позвонить воспиталке и извиниться – вдруг это поможет и она снимет с него ментов. Мать кивнула.

– Ты с ней там полюбезней. Может, даже встретитесь?

– Я думал поговорить по телефону. Но если захочет встретиться, я готов.

Перед его уходом мать пошла в спальню и вытащила из бельевого ящика коричневый конверт. Она спросила Хаима, сколько ему нужно, и впервые за долгое время он не отказался, а просто сказал:

– Сколько можешь.

Дома Сара засунул деньги в кожаную сумку, которую прятал в одежном шкафу, за полотенцами. Теперь у него было шесть тысяч долларов наличными и больше двадцати тысяч шекелей.

Следующим этапом была упаковка и поиск. Он вскарабкался на антресоль и там, за вентилятором, нашел старый чемодан. Протерев пыль внутри и снаружи, вложил туда три пары трусов, три майки и свитер. Куда ехать, Хаим пока не знал. Потом он принес вещи из детской – для Эзера в основном рубашки с короткими рукавами, потому что тот не любит с длинными, а для Шалома еще и тепленькие вещички. Сам не зная зачем, вложил в чемодан и несколько оставшихся в шкафу одежек Джени.

На чемодане еще желтели наклейки с предыдущей поездки, и когда Хаим сдернул их, то увидел, что они с полета на свадьбу.