Скрытая угроза

Эзер проследил взглядом, как он снова отошел от них и стал совещаться с более пожилым работником службы безопасности, с наушником в ухе. Шалом опять захныкал, что хочет есть. Хаим открыл маленькую сумку, которую собрался взять в самолет, нашел в правом кармашке пластмассовую коробочку, в которую сложил бутерброды с сыром, и дал каждому ребенку по штуке. Эзеру есть не хотелось.

Охране Сара сказал, что Джени разговаривает и на иврите, и по-английски.

Он стоял посреди огромного пассажирского зала с двумя своими сыновьями и с тележкой, на которой лежали чемодан и огромная ручная сумка.

Они спешили в аэропорт, до отлета оставалось еще два с половиной часа.

Не воспрепятствуют же охранники их полету из-за того, что Джени не отвечает на звонок, подумал Хаим, но решил, что даже если такое случится, это не беда. Потому что полицейское расследование окончено, и они смогут вернуться домой. Возможно, он даже испытывал облегчение, когда думал, что это может случиться. Из бутерброда Шалома выскочил ломтик сыра, и когда Хаим наклонился, чтобы поднять его, он увидел, что работник службы безопасности идет к ним, и в руках у него мобильник. На лице его была широкая улыбка. Охранник с кем-то говорил по телефону, и когда он приблизился, Сара услышал, как он говорит по-английски: «Yes, of course they are here, and they are wonderful. You want to talk to them? Ok, thank you very much for talking to me, Jennifer. I will pass them to you»[11].

Хаим не понял, с кем говорит этот человек и что именно он услышал, но работник службы безопасности сказал ему:

– Вот, поговорите с ней. Жена у вас что надо.

И как только охранник протянул Саре мобильник, он начал приклеивать к чемодану наклейки, подтвердающие, что проверка пройдена.

– Сумку – в багаж или с собой в самолет? – успел уточнить он.

Эзер, не говоря ни слова, смотрел на отца, и когда Хаим приблизил мобильник к уху, Шалом закричал:

– Это мама! Я тоже хочу поговорить с мамой!

Мобильник Джени лежал в кладовке у матери Сары, без аккумулятора, вместе с ее паспортом и другими документами, которые Хаим положил туда через несколько дней после того, как перенес ее тело и закопал его во дворе.

Пока он говорил, работник службы безопасности, не глядя, стоял рядом. Сара тихо сказал:

– Yes…

Однако голос, прозвучавший из телефона, говорил с ним на иврите:

– Хаим? Ты меня слышишь?

– Да… – сказал мужчина.

Потом голос спросил:

– Хаим, как дела? К поездке готовы? Как дети?

По ногам Сары побежали мурашки.

– Нормально, – тихо сказал он. – А ты как?

Теперь Хаим был уверен, что это не его мать. Но это была и не Джени, хотя если б от него потребовали сказать, в чем отличие этого голоса, он не смог бы объяснить это. Правда, акцент говорившей был ему странным образом знаком, и этот голос звучал так же, как у Джени, – очень торопливо. Но это была не Джени.

– Ладно, Хаим. Ты не забыл купить мне в дьюти-фри то, что я просила, нет? – продолжала эта женщина. – Помнишь? Не забудь.

Отчего-то Сара снова ответил по-английски:

– Yes.

Затем он услышал, как этот голос говорит ему:

– Хаим, можно мне минутку поговорить с ребятами?

Сара не ответил.

Он вернул телефон работнику службы безопасности, и тот сказал:

– O’Key, Jennifer, thanks again for… – Но она уже положила трубку.

* * *

Работник службы безопасности показал им, как пройти к сканеру чемоданов, и Хаим покатил туда тележку. Эзер с Шаломом пошли за ним, но он их не видел. Перед ними стояла молодая пара с рюкзаками и младенцем в слинге. Когда подошла его очередь, Сара поднял чемодан, вставил его в жерло машины и остался стоять, а мужик, включивший ее, велел ему подождать с другой стороны. Шалом скулил из-за того, что ему не дали поговорить с мамой, и Хаим услышал, как Эзер сказал ему:

– Но, может, мы скоро увидим ее, Шалом, после того как сойдем с самолета.

Чемодан выскользнул из машины. Хаим забрал его и пошел дальше к стойке своей авиакомпании.