Скрытая угроза

– Вы надеялись: все подумают, что она уехала на Филиппины и не вернулась, так ведь? Но если это так, вы должны кое-что мне объяснить, потому что я должен понять, как работала ваша голова, если она вообще работала. Вы не подумали, что Илан станет задавать вопросы? Не подумали, что через несколько недель он спросит, оформлять ли вашей жене въездную визу? Или что когда он ее не увидит, то спросит, где же она находится?

* * *

Попытки следака подцепить его не сработали. Сара слышал, как за дверью комнатки разговаривают и смеются мужчина с женщиной. Он не сказал инспектору, что надеялся: про это забудут. Что в первые дни это был его единственный план. Что Илан забудет обо всем. Тот, в общем-то, виделся с Джени очень редко. Хаим не собирался говорить, что вначале даже надеялся на то, что и дети потихоньку все забудут. Что сказал себе: время бежит, и все забудется, как это всегда бывает. И ошибся.

Как же так вышло, что никто ничего не забыл?

Если он верно помнил происходившее, то вскоре после того, как все эти вопросы были заданы, дверь следственной камеры вдруг открылась, и он на секунду увидел в ее проеме Эзера рядом с незнакомым ему полицейским. Это была самая страшная минута той ночи. Сиди Хаим на том стуле, что стоял у двери, он не заметил бы сына, даже если б обернулся, когда дверь открылась.

На Эзере были праздничные одежки, которые Хаим надел на него перед поездкой в аэропорт: голубые брючки и белая рубашка с рисунком кораблика, и отец сразу заметил, что волосы у него растрепаны, а глаза красные. Пожилой мент положил свою большую ладонь на узкое плечико Эзера, так что тот не смог подбежать к Саре и обнять его, хотя и хотел.

Они стояли рядышком, и Эзер не противился руке полицейского на своем плече, хотя и был нетерпим к чужим прикосновениям. Это причинило Хаиму боль: он почувствовал, что кто-то уже пытается оттащить от него сына, отрезать мальчика от него. Он не успел сказать Эзеру ни слова, потому что пожилой мент, увидев Сару, испуганно закрыл дверь. А инспектор Авраам только и сказал: «Простите, это случилось по неосторожности», – а потом продолжил допрос как ни в чем не бывало.

– Почему Эзер здесь? – спросил Хаим, но Авраам ему не ответил. Это были первые слова Сары в следственной камере, и их с инспектором глаза тоже впервые встретились.

– Зачем вы привели сюда Эзера? – снова повторил заключенный.

И тогда Авраам тихо ответил:

– Господин Сара, в этой комнате вопросы задаю я.

* * *

С этой минуты Хаим не видел перед собой ничего, кроме сына, его застышего взгляда и руки, лежащей на его плече. Боль у него в животе и в груди взорвалась, но этот взрыв окатил его не кровью, как ему думалось, а воспоминаниями. Откуда-то сквозь мысли пробивались вопросы Авраама, которые становились все более резкими и агрессивными, а ему припомнился Эзер – как в день накануне отъезда он задремал рядом с ним на диване и как его головка упала ему на плечо, пока он читал ему детскую книжку и придумывал продолжение истории. Полоска этих последних минут повязкой легла Саре на глаза, и Авраама он видел сквозь нее как в тумане, издалека. Словно из другой комнаты Хаим услышал слова этого следака, который, повысив голос, сказал:

– Я знаю, что вы ее убили. Расскажите мне, пожалуйста, как это произошло и где она зарыта.

Инспектор, видимо, говорил несколько минут, а теперь в комнате наступило короткое молчание.

И только потом разразилась буря, тоже, может быть, разыгранная, но тогда Хаим этого не знал. Ему показалось, что Авраам потерял контроль над собой и что его прикрытые повязкой глаза видят засверкавший безумием взгляд следака – это когда тот встал со своего стула и подошел к нему сзади, как это было в аэропорту. На этот раз полицейский уже не прошептал, а гаркнул ему в ухо отвратно громким голосом:

– Она наставляла вам рога, так, господин Сара? В этом все дело?! Со сколькими мужиками она переспала, прежде чем вы об этом узнали? Вы обнаружили ее в тот день с кем-то в постели? С молодым парнем? У вас-то уже не стоит, верно? В этом проблема? Поэтому она путалась с молодыми мужиками? И когда вы об этом узнали, она сообщила вам, что забирает детей и уходит от вас?

Внезапно полицейский развернулся, отошел от Хаима и грохнул ладонью в запертую дверь, как будто был не в силах справиться с собственной яростью.

Ничего из сказанного не было правдой.

И молчание Сары прервалось не из-за ярости Авраама. Джени в жизни ему не изменяла, а если б и изменяла, он бы пальцем ее не тронул.

Прошла минута или две перед тем, как дверь снова открылась и он увидел пожилого мента, того, что раньше держал за плечо Эзера. И лишь задним числом Сара понял, что удар по двери был чем-то вроде сигнала.

– Выйди на минуту! – сказал этот полицейский Аврааму.

– Не сейчас, – ответил тот.

Тогда его коллега вошел сам и что-то шепнул ему на ухо.

Хаим остался один. В воздухе висели похабные слова Авраама про Джени.

Боль в животе была уже другой. Кошмарной. Это и дети услышат, если он продолжит молчать.

«Обнаружили ее в тот день с кем-то в постели? У вас-то уже не стоит, верно?»