Скрытая угроза

— Шесть тысяч триста двадцать один стандартный год, — таким же спокойным голосом, как и раньше, начал кибер. Дни, минуты и секунды я уже не слушал, пытаясь сосредоточиться на главной цифре.

Шесть тысяч лет назад. Трагедия случилась так давно, но корабль столь гигантских размеров оказался вполне самодостаточным, чтобы превратиться в своеобразную экосистему и просуществовать без внешнего вмешательства всё это время. А потом, выбравшись из Запретного мира, тут оказываюсь я. И кого же мне предначертано выпустить в свет? Корабль-монстр с немного двинувшимися за все это время киберами? Или биологическую угрозу, из-за которой уже уничтожили целую планету? И это если я еще найду возможность выбраться отсюда живым, что, судя по словам координатора, мне никто позволять не собирается. Мне ведь на самом деле повезло, что ключ Ана-Тари сработал. Похоже, несмотря на использование имени ящерки, он действительно универсальный. Но все же… По какой тонкой грани я, оказывается, прошелся. И ведь это точно не всё. Сколько меня еще, учитывая возраст этого места, ждет подводных камней? А они точно будут — например, меня уже напрягает тот факт, что тела ящерок за тысячелетия не истлели. Выглядят, будто беда приключилась пару месяцев назад, ладно — пусть даже лет. Но никак не шесть тысячелетий! Почему? Каким образом?

Так, спокойно. А если посмотреть с другой стороны — надо ли мне выбираться? Я ведь по факту нашел место, где до меня никто не сможет добраться. Сигнал отсюда не отследить — режим консервации предусматривает такую степень защиты, что даже специалистам Ана-Баала будет не пробиться, едой меня обеспечат — да, она будет синтезирована, но лично я, если честно, даже не замечаю разницы по сравнению с натуральной. Разве что искусственная пища всегда красиво выглядит. Она даже по вкусу немного отличается: как я читал, в каждом созданном продукте заложено пять процентов на отличия по вкусовым показателям. Как раз то самое «отсутствие идеальности», чтобы можно было во всё поверить.

Так вот, у меня теперь есть убежище, а значит, подключившись к Джи, я смогу начать разворачивать спасательную операцию. Насчет же того, как отсюда выбраться, можно будет подумать и когда всё уже закончится, а история с необходимостью прятаться от императора альдноа станет неактуальной.

— Доставь меня в блок с капсулами доступа к Джи, — если честно, были, пусть небольшие, но опасения, что координатор откажет мне в этой просьбе, но нет.

Кибер просто кивнул и забил мне в карту болида еще один маршрут. А я, пользуясь случаем и столь благосклонным к себе отношением, подошел к трупам альдноа и подобрал с одного из них коммуникатор. Этой модели хоть и шесть тысяч лет, но она явно будет помощнее той, что досталась мне от габунуса.

В принципе, все складывается даже хорошо. Я узнал, что сиюминутная опасность мне не грозит, немного легализовал свое положение на корабле и просто-напросто нашел безопасное место, откуда смогу спасти своих друзей. И то, что я кручусь на орбите мертвой планеты, а где-то на корабле, возможно, еще лежат сотни мумифицированных трупов, меня совсем не смущает. Вовсе нет. Пробую повторить вслух — голос вроде бы звучит убедительно. Вот и хорошо, а то я что-то расклеился. Казалось бы, на кону моя жизнь, жизни тех, кто мне дорог, а тут на тебе — потянуло порефлексировать да пожалеть тех, кто умер тысячи лет назад. И откуда такое порой берется?

Добравшись до отмеченной координатором точки, я поставил подключаться к системе новый коммуникатор (учитывая его мощность, даже начав процедуру заново, я сэкономил себе пару часов) и решил провести остальное время с пользой, вернувшись в игру.

Вход

Стоило мне оказаться в Джи, как первым, что бросилось в глаза, оказалось тело Калунчка. Не удержавшись, я протянул руку к уже мертвому свину, и его оболочка тут же рассыпалась на тысячи маленьких светлячков, моментально растворившихся в ночной темноте. Красиво. Вот, значит, что происходит в игре с теми, кто умер в реальности. Какое-то время я просто стоял и смотрел в пустоту, похоже, только сейчас осознав, что этот надоедливый и даже пытавшийся меня убить пришелец все-таки погиб. Странно, а я думал, что после Мираха уже не смогу что-то чувствовать так ярко. Но ведь получилось: как будто весь последний год я понемногу оттаивал, и сейчас те чувства, что я уже давно привык имитировать, начали проявляться по-настоящему. Даже страшно немного. Или не немного: когда это то, что происходит в Джи, стало волновать меня больше, чем реальность? Ведь не просто же так я смог осознать изменения в себе именно тут? Неужели этот виртуальный мир стал для меня важнее? Впрочем, а есть ли разница? Вот честно, почему-то мне так кажется, будто для большинства реальность и Джи уже настолько переплелись, что они их просто не разделяют. Виртуальность? Нет, просто еще один слой бытия. И что-то в этом восприятии есть притягательное. Зачем возводить границы, делить мир на белое и черное, правильное и неправильное — надо просто жить.