Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы

Разграничение «половых различий» для обозначения аспектов репродуктивных отношений и «гендера» для более широкой категории сексуальности не должно восприниматься как некий абсолют. Тем не менее, несмотря на это предостережение, я считаю, что это различие полезно по ряду причин, не в последнюю очередь потому, что оно помогает ответить на вопрос Андре Грина (Green, 1995), адресованный психоанализу: «Что случилось с сексуальностью?», – и вернуть нас к истории сексуальности, которая требует внимания. Клиническое и теоретическое подчинение сексуальности воспроизводству представляет собой скрытое отречение от сексуальности. Такое подчинение, которое, как утверждал Фрейд, было центральным для каждого направления, отпочковавшегося от психоанализа, начиная с Юнга и далее, является, конечно, логичным для истории человечества: полиморфно извращенный младенец должен стать постэдипальным ребенком. (Эта история игнорирует таких отступников, как Вильгельм Райх. Другими словами, мы либо утверждаем, что оппозиция психоанализу – это оппозиция сексуальности, либо мы игнорируем оппозицию психоаналитических сексуальных радикалов.)

Более того, в нашей теории и практике, вероятно, акцент смещается от воспроизводства и половых различий в сторону гендерных вопросов, однако это происходит в то время, когда само понятие гендера выходит за пределы сексуальности. Я упоминала, что историк Джоан Скотт пишет о «гендере» как о категории исторического анализа; она подчеркивает, что использование термина «гендер» указывает на целую систему отношений, которая может включать пол, но не определяется непосредственно полом или сексуальностью (Scott, 1996a). Для психоаналитика должно быть проблематично заменить понятие «половые различия» на «гендер», а затем переосмыслить понятие «гендер» вне связи с полом или сексуальностью. Предлагая пересмотреть и термин «гендер», и термин «половые различия», я задаюсь целью избежать соскальзывания в один из тех видов психотерапии, сторонники которых не отводят сексуальности ведущей роли в формировании психики, или тех, которые считают, что сексуальность существует только в мире насилия. Изучение взаимоотношений братьев и сестер показывают нам, насколько важна сила сексуальности в психосоциальной динамике.

Роберт Столлер, калифорнийский психоаналитик, как известно, провел различие между «полом» как биологическим фактором и «гендером» как социальным измерением человеческого бытия (Stoller, 1968). Феминистские социологи, например Энн Окли (Oakley, 1972) в Великобритани, и антропологи, например Гейл Рубин (Rubin, [1975]) в США, приняли это различие. Когда в социологии стали различать пол и гендер, сексуальность исчезла. Тем не менее за последние десятилетия «гендер» изменил свое значение и стал обозначать также отношения между женщинами и мужчинами (между феминным и маскулинным, женским и мужским) в любом контексте и наравне с расой: таким образом, он может иметь как биологическое, так и социологическое измерение, что восстанавливает место для сексуальности. Хотя я считаю это полезным шагом, но думаю, что нам нужно попытаться внести дополнительные уточнения в понимание «гендера», в том числе и относительно того, что касается сексуальности, чтобы не допустить ее очередного исчезновения. Для этого проще начать с того понятия, которое гендер в значительной степени заменил, но которое, как я утверждаю, следует иметь в виду как отличное от «гендера», то есть с понятия «половых различий».

«Возвращение» Жака Лакана к Фрейду было связано с необходимостью усилить акцент на комплексе кастрации, который представляет собой психическую игру травмирующего запрета, вокруг которого стали символизироваться половые различия. Женщина и мужчина были в равной степени, но по-разному подвержены возможной потере фаллоса. Это отличие определяет установленное позднее различие между матерями и отцами. Во всех случаях именно половое размножение требует психической сексуальной разницы вне зависимости от того, определяется ли такое различие Богом (как это происходит, по мнению некоторых теоретиков, например, Эрнеста Джонса) или биологическим телом, или оно обусловлено человеческой социальностью. Все дети фантазируют о том, как появляются дети. Те критерии, по которым наша психика конструирует понимание постэдипального ребенка, как раз и лежат в основе половых различий: для этого нужны два разных существа или, скорее, два существа, чьи различия концептуализированы.