Скрытное сердце

Сильвия не могла не заметить, с каким нескрываемым любопытством смотрела на нее служанка, но она дождалась, пока та уйдет, и только когда за ней закрылась дверь, девушка стала изучать конверт. Имя и адрес были написаны уверенным почерком, и Сильвию осенило, что, по всей вероятности, письмо от капитана Дэвидсона. Но все же, зачем ему посылать его через почтальона? Хотя, возможно, он сделал так, будучи человеком осторожным и не доверяющим даже своим слугам. Сильвия распечатала конверт, вынула и развернула письмо, но, увидев подпись, внезапно побледнела и опустилась на стул, стоявший рядом с туалетным столиком. Глядя на нежно-фиолетовый лист бумаги, она подумала, что смешно было даже на минуту предполагать, будто письмо послал мужчина; почерк был женский, с чересчур витиеватыми заглавными буквами, а бумага пропитана запахом духов, ароматных, но каких-то незнакомых, волнующих. Чувствуя, что у нее трясутся руки, Сильвия приступила к чтению.

Моя дорогая Сильвия!

Ты, несомненно, очень удивишься, получив от меня весточку спустя столько лет; но я уверена, что ты будешь очень рада узнать, что в настоящее время я нахожусь совсем недалеко от тебя, в отеле «Грин Мэн», в Миклдоне, и я хотела бы увидеться с тобой, как можно скорее. Поэтому, дорогая, прошу тебя по получении этого письма дать мне знать, когда ты сможешь приехать и навестить меня, или, если пожелаешь, я могла бы сама приехать к тебе. Для меня это не было бы затруднительным, потому что здесь совершенно нечем заняться, а мне так не терпится поскорее снова увидеть тебя.

Любящая тебя сестра Ромола.

Сильвия дважды перечитала письмо, затем положила его на туалетный столик и уставилась на него в полной растерянности. Ромола в Миклдоне! Она хочет видеть ее! Это казалось невероятным.

Сильвия встала и принялась ходить взад-вперед по комнате. Сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз видела сестру? Больше шести! Но у нее до сих пор стояла перед глазами ужасная картина, связанная с ее отъездом: Ромола скандалит с матерью, высказывая ей открытое неповиновение. Ее резкий голос кажется очень громким в сумрачной тишине комнаты, ставшей больничной палатой.

– Я уезжаю, мама! Никто и ничто меня не остановит! Я устала от этой жизни, устала от того, что нужно вечно считать каждый фартинг; мне надоело быть бедной, унижаться и лебезить перед родственниками за их подачки. Я смогу зарабатывать деньги на сцене! Мистер Гроссман пообещал сразу же дать мне роль.

Сильвия слышала, как мать упрашивала и умоляла Ромолу не позорить себя и свою семью ради сомнительного будущего.

Но Ромола только смеялась в ответ.

– Что ты можешь мне предложить, кроме изнурительной работы и рабства? Что здесь делать, кроме как застилать кровати и готовить еду! Ты это называешь достойной жизнью? Ты что, забыла, что мне уже двадцать четыре года? Да, двадцать четыре! И до сих пор ни один мужчина не сделал мне предложения. Сказать тебе почему? Потому что я их не встречала. Единственный мужчина, которого я видела, это тот, который продал мне башмаки в магазине. Ты думаешь, я хочу быть старой девой? Как ты не поймешь, что я хочу, чтобы меня любили и обожали, хочу, чтобы у меня была такая же возможность выйти замуж, как и у других девушек в моем возрасте.

На какое-то мгновение Мэри Уэйс поборола свою слабость и, собрав последние силы, попыталась остановить дочь.

– Ты не выйдешь замуж, если будешь играть на сцене, – воскликнула она.

– Откуда ты знаешь? – резко выкрикнула Ромола. – И вообще, даже если я и не выйду замуж, то хотя бы узнаю, что такое мужское общество, а возможно, и что такое мужская любовь и обожание!

– Ромола! – в ужасе воскликнула Мэри Уэйс и без сил упала на подушки.

– Прощай, мама. Жаль, что ты не хочешь меня понять. Но когда я добьюсь успеха, возможно, ты будешь говорить совсем по-другому.

– Ты разобьешь мне сердце, Ромола, – рыдала миссис Уэйс. Но Ромола не стала больше слушать. Она вышла в коридор, где стояла, охваченная ужасом, бледная Сильвия.

– О Ромола, не покидай нас, – стала умолять она сестру. – Это ужасно! Не делай этого!

Ромола взглянула на свою младшую сестру.

– Я взваливаю все на твои плечи, бедняжка, – сказала она. – Теперь тебе придется выполнять всю работу. Я очень сожалею. Но ты молода, а я старею. Я не могу не воспользоваться этим последним шансом. Может быть, и ты тоже когда-то сбежишь отсюда. До свидания, детка.