Скрытый остров. Книга 1. Уходили мы из Крыма…

Накаркал Михась – не был день чудесным… Улицу быстро заполнили крики и выстрелы – по ней бешено неслась конница красных.

Друзья забежали в переулок. Влетели в подъезд кирпичного трёхэтажного здания. Поднялись на чердак. Осторожно выглянули в окошко.

Городок быстро наводнялся большевиками. С разных сторон доносились звуки боя, но они постепенно угасали.

– Эта грязная тупая работа мне всё больше не по нутру, – устало дыша, произнёс Михась. – Утверждаюсь в мысли, что я создан природой, чтобы придаваться пустым прихотям…

– Самое время…

Друзья оглядели чердак: вокруг хлам всякий, преимущественно разбитая мебель. Приметили тёмный угол. Начали сооружать в нём баррикаду, из-за которой было бы удобно отстреливаться.

Приволокли древний тяжеленный шкаф, набили его деревянными останками столов и стульев. Баррикада получилась надёжной. Теперь они были готовы дать короткий, бессмысленный бой.

Только всё равно надо было что-то делать, чем-то себя занять… Старая привычка – умирать не хочется.

– Чтоб я ещё раз… услышал от тебя про «чудесный день»… – тихо сказал Борис. – Может поспать удастся. По очереди…

Стрельба в городке окончательно прекратилась. Мимо дома проскакал какой-то деятель и громким басом призывал спрятавшихся по углам сдаться добровольно. Обещал жизнь и достойные условия плена. Упрямым и непонятливым предсказывал быструю смерть.

Этот речистый друзьям не понравился. Стреляные зайцы не верят в морковку с неба.

– Надо будет нашему батюшке попенять, – заметил Михась. – Даром он полковой хлеб кушает. Плохо молебны об избавлении от большевиков служит. Может, молитвы у него неправильные?..

Около дома, где прятались друзья, остановились трое всадников. Спешились, привязали лошадей. Ничуть не осторожничая, громко разговаривая, вошли в дом. Поднимались по лестнице.

– Оказались мы с тобой, Боренька, в деликатном положении, – прошептал Михась.

– Пропасти на них нет…

Красноармейцы зашли на чердак. Один сказал:

– Показывай, Ванюша, где мешок спрятал. Солдаты подошли совсем близко к шкафу-укрытию. Ждать было нечего.

Борис и Михась выпрыгнули из-за баррикады. Ударами кулаков и рукояток револьверов одного гостя оглушили, двух вогнали в безвольный ступор. Спешно связали ремнями. Заткнули рты первыми попавшимися тряпками. Сняли с красноармейцев ремни, нашли какую-то верёвку и обездвижили пленников надёжнее. Сели передохнуть, прислушиваясь к звукам на улице. Михась закурил.

Пленники оказались людьми к битью привычными, в себя пришли быстро, зашевелились.

– Ну что, порубим сволочь, потешим душеньку? – равнодушным голосом спросил Борис.

– Для чего ж мы их ждали, – согласился Михась. – Только мешок посмотрим сначала. Этот, кажется, Ванюша…

Михась отвесил звонкую оплеуху самому молодому из солдат. Тот, мыча и выпучив глаза, задёргал подбородком в сторону остова дивана.

Спрятанное оказалось награбленным хламом, который солдатики оставили во время последнего отступления. На чердак они забрались, чтобы богатство изъять и поделить. Самой ценной вещью в схроне оказался серебряный подсвечник. Милая, изящная вещица со стройной девушкой в центре цветочной композиции – Борис даже засмотрелся на неё. Потом поразился нелепости происходящего – в городке, занятом красными, загнанный на чердак белогвардеец любуется подсвечником… Он зло швырнул серебряную безделушку за баррикаду.

– Что, Ванюша, помирать придётся? – обратился Михась к пучеглазому солдату. – Есть и хорошая новость: это последнее в твоей жизни огорчение.

– Давай обыщем сначала, – предложил Борис.

Из кармана Ванюши извлекли серебряные часы с надписью на крышке «За наездничество и джигитовку штабс-капитану Исакову Петру Сергеевичу».

– Краденым кормится… – зловеще зашипел Михась. Ванюша отчаянно замотал головой и замычал.

– Что же ты, сволочь косорукая, по карманам штабс-капитанов лазишь? – продолжал шипеть Неверов. – Видишь, что тут написано?

Борис вынул кляп у солдата.

– Я, господин офицер, грамоте не умею, – страстно, горя глазами, заскулил Ванюша. – Вещицу выменял, ваш бродь. Не отнимал ни у кого… Христом Богом умоляю… Детишки, старики…

– Мне твою свечку задуть – делов, что плюнуть, – зло выговаривал Михась. – Не врёшь, что капитана не убивал? Поклянись своим Лениным…

Страх на лице солдата сменился искренним удивлением:

– Мы против Ленина…

– Молодцы… Кто у вас за главного?

– Мы против царя и Ленина. Мы – за большевиков… Теперь удивился Михась.

– Это меняет дело, – подумав, сказал он. – Что ж ты раньше не сказал…

Ванюша поклялся всеми святыми, что не убивал штабс-капитана, и получил обратно свой кляп.

– Вот видишь, Борис, – сказал Михась. – Какой просвещённый представитель народа-богоносца. Становится интересно.

Он вынул кляп у самого старшего из солдат, почти пожилого мужичка с печальным лицом.

– А ты за кого воюешь?

– Какая разница? – пожал плечами мужичок. – За ту или другую дурь под пули лезть… Вы, белые и красные – только болтаете по-разному, по делам вас хрен отличишь.

– Принимается, – кивнул Михась и вернул кляп солдату.