При всем том, однако ж, если взять самую самолюбивую личность, и противопоставить ей, например,
Существуют еще раздраженные в таком роде: К* (вы это наверное знаете), весь не стоит десяти копеек; между тем, приятели или добрые люди хлопочут за него, отбивают себе пятки в приемных сильных мира сего, и выхлопатывают ему место с восемью стами рублей серебром жалованья. Не возмутительно ли видеть, что К* продолжает все-таки раздражаться; К* недоволен; страшно недоволен и местом, и товарищами, которые за него хлопотали; он изливает на все и на всех яд желчи, мечет огнь и пламя, осуждает свет в коварстве, людей в злобе и черной неблагодарности. Кроме названия скучного человека, не заслуживает ли еще К* названия грубой скотины? Непременно заслуживает!
Избави вас Бог, почтенный читатель, иметь в числе ваших знакомых или родственников одного их этих
Между раздраженными, часто, впрочем, попадаются субъекты, которые, относительно говоря, почти безвредны; то, по большей части, люди очень робкие, не смеющие высказывать своей раздражительности, но тем не менее наводящие невыносимую скуку уже одним свои присутствием и унылой физиономией, которая, заметьте, всегда бывает желтою и всегда странно как-то передергивается.
Другие позволяют себе раздражаться, но не против вас, а только в вашем присутствии, против жены, детей, и чрез то самое ставят вас в безвыходно-фальшивое положение; известно, что в таком положении человек испытывает всегда невыносимую скуку.
Вас позвали обедать. Подают суп; внезапно хозяин дома бросает ложку.
– Это черт знает что такое! восклицает он, обращаясь к жене: ты, душа моя, ни за чем не смотришь... Этот повар мерзавец!... я ему надаю пощечин!... Это, наконец, твое дело смотреть...
– Но, друг мой.... возражает сконфуженная хозяйка дома.
– Но, душа моя, вскрикивает муж: – повторяю тебе, это черт знает что такое! Если ты не намерена заниматься хозяйством, так ты скажи лучше... Иначе... это...
И пошла перепалка, от которой у вас каждый кусок колом становится в горле.
Являюсь я однажды в одно семейство; там только что собрались ехать в зверинец; меня приглашают ехать вместе; мы отправились. При входе в зверинец, глава семейства берет на руки младшего сына с тем, чтобы показать ему льва. Ребенок быстро отворачивает голову и начинает трястись всем телом.
– Вот лев, самодовольно говорит отец; – что ж ты не смотришь?... а?...
Ребенок продолжает трястись и отворачивает голову.
– Смотри на льва! я тебе приказываю! Смотри на льва!!... вскрикивает отец, стараясь повернуть сыну голову.
Ребенок плачет. Я упрашиваю отца оставить ребенка.
– Как! вскрикивает отец: – нет, не будет этого!! Смотри на льва!! Он сын военного, сам будет военным и не должен быть трусом! Смотри на льва!!..
Ребенок заливается ревом. Мать присоединяет свои просьбы к моим.
– Оставь меня! яростно возражает муж: – я знаю, что делаю!! Смотри на льва! я тебе приказываю!! Смотри на льва!!!..
Тут отец выходит из себя, дергает ребенка за руку, за ногу; ребенок бьется изо всей мочи, мать начинает плакать, остальные дети также; я поставлен посреди всего этого в глупейшее положение и терплю неизъяснимую скуку.