Скуф. Маг на отдыхе

Где-то вдалеке, так что почти не слышно, неслись по трассе большегрузы. Через два дома вверх по улице тихонечко играло радио, а со стороны Лёхиной делянки стучал дятел. Комары почти не докучали, их этим летом вообще мало уродилось.

Можно было бы от них и вовсе куполом силовым магическим закрыться, но тогда и прохлады не будет, а без неё уже не то совсем. Так что и хрен с ними, не загрызут.

С соседского участка нестерпимо сильно пахло скошенной травой.

В крыжовенных кустах прошуршал ёжик.

По всей Удалёнке зажглись фонарики, да ещё и прохлада эта вечерняя, которая буквально шепчет на ухо: «Займи, но выпей».

И никаких неотложных дел. Никакого городского нервяка и суеты, и злости, и шелухи, и бумаг этих сраных… да, особенно меня радовало отсутствие бумаг, до отказа наполненных пустыми бюрократическими значениями.

Мой мир был прост и прекрасен.

— Да-а-а-а, — периодически вслух говорил я, и, судя по довольной улыбке Кузьмича, он, кажется, понимал о чём речь.

— Василий Иванович, — ухо австрияка первым уловило тарахтение мотора. — Кажется, едут.

И впрямь, слышится.

Уже через минуту из-за угла показались жёлтые фары микроавтобуса.

Мы с Кузьмичом спустились с крыльца и пошли встречать дорогих гостей. Не хлебом-солью, конечно, но всё равно. Начинать знакомство нужно с мажорной ноты; ну а особенно с теми, кто собирается ко мне на постой на неопределённый срок.

Да и к тому же…

Раз уж за эту группу вписался сам Его Величество, то мало ли кто из этих ребят вырастет. Будут потом в верховных кабинетах друг другу пересказывать, как их старик Скуф уму-разуму учил.

Можно сказать, путёвку в жизнь дал.

Эх… Историю творю, ядрёна мать!

— Сюда! — крикнул я, раздвигая ворота, и махнул водиле. — Сюда! Заворачивай!

Чёрный автобус с госномерами зарулил ко мне на участок, остановился и заглушил мотор. Кузьмич ломанулся закрывать ворота, ну а я двинулся встречать.

— Добро пожаловать, мужики! — крикнул я и улыбнулся что есть мочи.

И сердце в груди забилось от внезапного восторга. Казалось, что я стал свидетелем начала чего-то такого хорошего, большого и интересного.

Как буду я курсантикам у костра рассказывать о своих подвигах, как в ночь к затону на сома сходим, как они мне крышу перекроют, наконец…

А потом…

Потом дверь открылась, и я увидел студентов.

— Ёпт, — вырвалось само собой.

Добро пожаловать, мужики, да? Так я, кажется, говорил? Так вот… ещё никогда в жизни я так сильно не ошибался.

Одна за другой, из автобуса начали вылезать девчонки. Тощие, хрупкие, совсем-совсем молодые. Не подростки, конечно, но и до женщин им ещё, как до Сарай-Бату раком. Чемоданы свои еле пёрли.

— А-а-а, — протянул я, заглядывая в автобус; мало ли это группа сопровождения, а настоящие маги потерялись где-то внутри.

— Василий Иванович, — улыбнулась мне одна из девок, — это Вы?

Рыжая такая, смешная. И вся в веснушках, будто перед ней на стол пирог с повидлом положили, а после по этому самому пирогу кирпичом бабах!

— Василий Иванович, — подтвердил я, всё ещё не до конца веря в происходящее. — Это я.

— Очень приятно, — рыжая протянула мне руку. — Группа «Альта» для прохождения обязательной летней практики прибыла в ваше распоряжение…

Глава 4

— Так уж и быть, я переночую в гамаке, — сказала Стекловата.

Коротковолосая подтянутая блондиночка в армейских штанах и массивных ботинках, что в народе зовут говнодавами, она озорно осмотрела своих товарок. Уж кого-кого, а вот конкретно её вся ситуация явно веселила.

— Не благодарите, неженки! Вот только вещи у вас оставлю…

С этими словами Стекловата, а если без позывных, то Стеклова Татьяна Витальевна, с размаху закинула в парилку спортивную сумку. По сравнению с остальными, конкретно она в Удалёнку приехала налегке.

Её внешность и повадки объяснялись просто. Барон Стеклов, имперский ловчий в отставке, очень хотел мальчика. В детстве Таня играла не в кукол, а в различный «холодняк» и лёгкое стрелковое оружие, а в юности больше разбиралась в артефактной броне, чем в платьях.

— Располагайтесь, девочки! — хохотнула Таня, уперев руки в боки.

— Располагайтесь, — повторила за ней Фонвизина. — Где располагайтесь-то? — зашла внутрь, брезгливо осмотрела расстеленные на скамейках матрасы и вышла обратно. — Фу.

— Глушь, — поддакнула ей Дольче и воздела телефон к небесам. — Интересно, здесь хотя бы интернет ловит?

Первая — та самая девчушка, которая вроде как решила взять на себя роль лидера и первой поприветствовала Василия Ивановича. Действительно очень рыжая. Действительно очень конопатая. И очень-очень ухоженная, что сразу же выдавало в девушке аристократку.

— Фу.

Вторая же — негласный секс-символ группы «Альта». Возможно, всей Академии и окрестностей.

Черноглазая и черноволосая кармен с узкой талией, широкими бёдрами и грудью, ради которой правителям древности не западло было бы и войну развязать. Дольче прекрасно знала себе цену и свои прелести всячески подчёркивала.

Даже сейчас её форменная рубашка была завязана узлом и пушапила без того аппетитные груди, а штаны были спущены по самое ай-ай-ай, так, что видно ярко-розовые трусишки. Опять-таки, макияж.