Скука прекрасной Бурруджун

— Как я и говорил, Наан-Караму был использован как сообщник. Тут уже никаких догадок — он во всем признался, после того как мои люди его… спросили. Мин-Раге наплел ему, что прекрасная госпожа скоро покинет дворец, что она в опале… Глупец поверил и развернул бурную деятельность: перехватывал письма, сочинял кляузы и распространял слухи. Способствовал визиту одной нашей общей родственницы, при которой ехала ее, несомненно, прекрасная дочь необычайных прелестей… Затем для него выкрали письма моего брата, и Наан-Караму решил, что удача улыбнулась ему дважды. Одним ударом он мог убрать соперника и захватить его должность, а также избавиться от прекрасной госпожи и укрепиться при дворе. Отчего-то он был неколебимо уверен, будто я в горе кинусь в объятья молодой прелестницы и непременно сделаю ее своей женой. Мин-Раге тоже углядел в сложившемся возможность отвлечь от себя внимание и наконец тихо удалиться в провинции, как он и планировал. Ведь прекрасная госпожа и ее дамы уже наступали ему на пятки. В одном из перехваченных писем было упоминание о любовнице Иш-Саронны. А как мы уже знаем, она была тем человеком, который невольно связывал его и Мин-Раге. По возвращению из провинции я не стал останавливаться во дворце, чтобы вспышкой ярости не навредить никому. Мне казалось, что перед тем, как принять решение касательно неверной супруги… прости, Бурруджун… необходимо успокоиться и привести мысли в порядок. Пока я размышлял и тянул, Мин-Раге решил действововать.

— Но зачем? — спросил один из женских голосов. — Чего боялся Мин-Раге? Разве наказание дворянину за воровство не ссылка? Он так и так хотел уехать…

— Милые дамы, — дребезжаще засмеялся глава казначейства, и многие чиновники вторили ему. — Это за обычное воровство. А то, что осуществил Мин-Раге приравнивается к государственной измене… с него, я уж прошу прощения, кожу бы живьем содрали, ближайших родственников казнили бы, а вот остальных сослали.

— К тому же его поступки нарастали как снежный ком и, видимо, других выходов он не видел. Гнилой человек, — сказал один из чиновников.

— Хвост от ящерицы, а не человек, — поддержали его дамы.

— Что ж, вернемся к истории, — сказал Шашатана. — Мин-Раге решил все обставить так, будто мой брат подкупил стражу, вырвался на свободу и убил мою супругу, а так же себя… видимо, из ревности? Или же из великой любви, чтобы в будущей жизни воссоединиться с нею?

— Право, вы это так произносите, мой уважаемый брат, что мне невольно стыдно за то, что я и не собирался делать, — упрекнул принц Аину.

— Я просто пытался представить ход мыслей мерзавца, — пожал плечами правитель Шашатана. — Думаю, что он рассчитывал расследовать и это дело, и, конечно же, никто и никогда бы не усомнился в произошедшем… Но прекрасная госпожа как раз получила письмо от одной из своих дам, в котором было указано имя второго любовника злосчастной Сина-Хатун. Опасаясь подвоха, она послала за помощью одну из своих дам… Кстати, эта девушка настойчиво совала нам письмо со сплетнями, не удосужившись перевернуть его. Пока Дар-Рокко не заметил почерк прекрасной госпожи на обороте, было непонятно, что происходит.

— То есть все потому, что и без того не бедствующий чиновник решил обогатиться еще больше? — с разочарованием произнес один из мужчин.

— А вам непременно нужно что-то более злонамеренное? — заинтересовался принц Аину, но мужчина не решился продолжать разговор.

— То, что это именно Мин-Раге крал деньги, уже доказано? — спросила прекрасная госпожа.

— Да, — ответил Дар-Рокко. — У него в загородном поместье спрятана часть украденного, остальное пока не нашли, но… это несомненно его вина.

— Что ж, — помолчав ответила Бурруджун. — Остается только жалеть молодого господина Иш-Саронну, который оказался слишком усердным и исполнительным работником… и эту женщину с дочерью, что были полны пустых надежд… верно, для них было несказанной обидой уехать ни с чем.

За перегородками непочтительно хихикнули — видимо, кто-то из юных дам "соперницу" прекрасной госпожи не жалел.

— Я чувствую, что должен сказать какую-нибудь мораль в завершение всей этой истории, — устало произнес правитель Шашатана, — но, право же, ничего на ум нейдет. Надеюсь, пример этого человека послужит вам, уважаемые господа, уроком и без прилюдного сдирания кожи.

Он передал через прислужника палочку с бисерным хвостом обратно Бурруджун, а принц Аину поспешно, пока никто из его соседей не взялся снова мучить цитру, попросил дам сыграть сообразную случаю песню.

В глубокой задумчивости чиновники слушали "Умолкшие птицы осени" и, казалось, мысли их были весьма тяжелы. Кто знает, что приходило им на ум в тот вечер после всего услышанного?

Наказание Моны-дар-Ушшада.

— Мона, — произнесла прекрасная госпожа. — Ты помнишь, я задолжала тебе наказание за порезаное платье?

Старшая дама изумленно распахнула глаза, поворачиваясь к ней — сказать по правде, она позабыла уже об этом, когда-то посчитав, что госпожа простила ее. Другие дамы тут же побросали рукоделие, готовясь к занимательному разговору.