Скука

— Директор — это я. Прошу вас, располагайтесь.

Я вошел, он поднялся и, протягивая мне руку, пред­ставился:

—  Майор Москони.

Я сел и в течение некоторого времени рассматривал его худое лицо, поношенный черный костюм, перекру­ченный галстук и старые чернильные пятна, которыми была закапана вся столешница. При этом я спрашивал себя, что может быть общего между всем этим и мною с Чечилией, и отвечал себе: «Ничего». Тем не менее я сказал:

— Я бы хотел установить наблюдение за одним человеком.

Майор живо, с готовностью ответил:

— Для этого мы и существуем. Речь идет о мужчине или о женщине?

—  О женщине.

—  Эта женщина ваша жена?

— Нет, я не женат. Речь идет об особе, к которой я привязан.

— То есть некоторые изыскания предматримониального свойства?

—  Если хотите, пусть будет так.

Майор сделал жест, как бы говоря, что ни на чем больше не настаивает и я могу дальше в это не углубляться. Потом спросил:

— А что заставило вас предпринять эти изыскания?

Я посмотрел на майора. Для директора конторы, которая называлась «Сокол», у него было совсем неподходящее лицо, совершенно не соответствующее этому зоркому имени. Его глубоко посаженные, маленькие, потухшие, невыразительные глаза наводили на мысль не о соколе, а разве что о слепом зяблике. Я сказал с намеренной резкостью:

— У меня есть основания думать, что эта особа мне изменяет.

Было очевидно, что майор не переходит прямо к делу, и сущности очень простому, не потому, что не понимает, о чем идет речь, а потому, что хочет соблюсти декорум.

Он спросил:

—  Эта особа замужем?

—  Нет.

—  А вы женаты?

—  Я уже сказал, что не женат.

—  Простите, я забыл. Так, значит, у вас создалось впечатление, что эта синьорина… Речь ведь идет о синьо­рине?

На это я не мог ничего возразить и нетерпеливо сказал:

— Допустим.

—  Простите, я неточно поставил вопрос. Я просто хотел знать, идет ли речь о девушке, живущей в семье, или о женщине, живущей своим домом и на свои сред­ства.

—  О девушке, живущей в семье.

Тут он обронил загадочную фразу:

—  Я так и думал.

Я не удержался и спросил:

—  А почему вы так и думали?

—   Именно от них больше всего хлопот. Очень юные девушки, лет восемнадцати — двадцати. Итак, у вас со­здалось впечатление, что синьорина вам изменяет…

—Да.

—  Это самая распространенная причина. Простите, но девяносто из ста наших клиентов говорят то же самое. К сожалению, в семидесяти случаях из ста их подозрения обоснованны.

—  Если они обоснованны, зачем они тогда обраща­ются в агентство?

—  Чтобы удостовериться с математической точ­ностью.

—  И вы можете гарантировать такую точность?

Майор кивнул сочувственно и снисходительно.

—  Послушайте, вы, наверное, считаете, что занимать­ся подобными изысканиями может всякий, даже само заинтересованное лицо, но это не так. Между сыском, проведенным любителем, и сыском агента такая же раз­ница, как между анализом, который сделал дилетант на свой страх и риск, и тем, который выполнен сотрудни­ком научной лаборатории. Чтобы выяснить, чем вы боль­ны, куда вы пойдете — к шарлатану или в научную лабо­раторию с хорошей репутацией и признанную законом? Я думаю, вы обратитесь по второму адресу. Так вот, агент­ство «Сокол» и есть такая лаборатория — серьезная, с хорошей репутацией, признанная законом, — тут майор прервал свою речь, показав на диплом в рамке, висящий па стене у него над головой, — имеющая возможность научным путем добыть истину, в которой вы так нуждае­тесь, и обеспечить полную достоверность информации.

—  Иными словами, — спросил я, чтобы потянуть вре­мя, — вы доискиваетесь до истины?

—   Всегда доискиваемся. Редчайший, почти небыва­лый случай, чтобы у клиента остались сомнения. У нас прекрасные агенты, заслуживающие полного доверия, почти все они бывшие карабинеры или страховые аген­ты, практически не бывает такого, чтобы им не удалось чего-нибудь выяснить.

—  И как долго длится наблюдение?

Майор сделал типично конторский жест: переложил с места на место карандаш, обхватил рукой подбородок и посмотрел на меня своими маленькими, черными, туск­лыми глазами.

—  Я мог бы сказать, что две или три недели. Но я не хочу тянуть из вас деньги. Мы узнаем все за неделю. Если женщина кого-то любит, она встречается с ним не раз в неделю. Они видятся каждый день. Так что, если мы вы­ясним, что особа, находящаяся под наблюдением, каж­дый день или несколько раз в день видится с таким-то мужчиной, в руках у клиента окажутся доказательства, которые ему нужны. Разумеется, если клиент решит, что этого недостаточно, мы можем провести добавочные ис­следования, копнув еще глубже.

—  Что значит «глубже»?

—  Но простите, как можно сказать об этом заранее? Нужно ведь знать, о чем идет речь. Однако будьте увере­ны: недели совершенно достаточно. Прошу не обижать­ся, но ваш случай самый распространенный.

—  Почему распространенный?

—    Он самый простой. Вы даже не представляете себе, с какими сложностями нам порой приходится сталки­ваться. Значит, как я уже сказал, недели более чем доста­точно.