Скульптор и Скульптура

— Достаточно одного порока, чтобы человеческое общество погрузилось в хаос. Одного, например, порока раздора. И Боги гневаются. Яблоне в райском саду было расти не просто. Было всё, и сильный красивый ствол, и пышная листва. Бог подходил к ней в поиске плодов, но не находил их, так как время ещё не наступило. Не найдя плодов, он проклинал это дерево, да так, что оно засыхало до корня. Заметь, до корня и поднималось вновь. Так и людям, запутавшимся в ссорах, дрязгах и сделках с совестью, потерявшим свободу и поклоняющимся деньгам, нужна очистительная реформа. Раньше реформы несли пророки. Достаточно было произнести одну фразу, например, как Цезарь: «И ты Брут», чтобы людские массы осознали весь ужас предательства, или как Иисус: «Не человек для субботы, а суббота для человека», чтобы людские массы задумались над причинами навязываемых им религиозных обрядов и над вертепом разбойников, засевших в божьих храмах и наделивших себя отдельным днём торговли, — сказав так, учитель отошёл.

Сергей во сне был молод, значительно моложе его самого.

Сергей подумал: «Молод, но мудр». Остальные учителя, словно читая его мысли, оставили его на время одного со своими мыслями.

Он шёл и думал: «Куда я шёл? Куда иду? Куда приду? Мир от веку стоит на чьей–то власти, и на тех, кто этой властью наделён, но опять кем–то. Зачем запускать очистительные реформы, если власть можно просто исключить из жизни, заменив её ответственностью перед собой и Богом. Получается так, что у власти есть сила и сила не малая. Она ввергает народы в хаос, но не она же запускает очистительные реформы. Мирская власть, церковная власть — всё одно власть. Человечеству навязали мысль о том, что если не будет пастыря — разбежится стадо. Где–то здесь произошла подмена понятий. Для стада домом является хлев, а для людей? Стадо, разбежавшись, может и не найти дорогу в хлев, а людям нужно ли в хлев возвращаться?

Но если даже животные не хотят возвращаться к корыту, то почему к нему так стремятся люди? Вернулся в хлев, встал к корыту, значит готов просить и дальше. Почему от века к веку «эта музыка повторяется»».

Какое–то время Сергей шёл, не думая ни о чём, просто радуясь своей свободе, дороге, учителям, идущим с ним вместе.

— Не переживай о переменах, — начал разговор с Сергеем другой учитель, — ты не мог не сойти с пути, не ведущего к знанию. Мир един, Вселенная и Космос едины, мы в центре, значит выбор дорог, ведущих к знанию, огромен и безграничен, но только по форме, а по сути все дороги ведут только к Богу. Бог создал всё из ничего. Остальные творцы создают из того, что уже было создано Богом. Только творения Бога бесконечны, безграничны и непревзойдённы, а все остальные творения других существ ограничены и конечны. Творец, идущий к божественному знанию, идёт дорогой созидания, утончая материю, открывая её новые свойства, вложенные в неё Богом. Он не привязан к плодам труда своего, он ищет новые и лучшие качества творений Бога. Но, стоит лишь привязаться к сделанному собой, и ты уже вступил на дорогу, ведущую в ад. Корысть, разрушение становятся твоим уделом на период совершения греха и его искупления. Это тоже дорога к Богу, но дорога иллюзий, каждый раз из ничего в никуда. На пути в рай, ты творец, на пути в ад, ты сырьё.

Учитель отошёл от Сергея, оставив его одного.

— Однако, — погрузился Сергей в свои мысли, — всё так и происходит, как сказал учитель. Бог создал веру как защитницу своих творчества и власти. Люди создали государства для концентрации в себе творчества и власти. Но, если государству становится не нужно взаимодействие всего со всем, оно начинает копить власть и становится империей. Империи подменяют понятие «взаимодействие всего со всем» понятием «монополия на всё». Власть в империи костенеет, привязавшись только к своим атрибутам, забыв о творчестве и о вечном развитии. Взаимодействие с каким государством — империей становится похожим на взаимодействие с кладбищенской администрацией. Конец наступает, когда материальные чувства корысти и власти, наделения и деления начинают преобладать. Власти становится не нужным возврат к творческому действию, она окостенела, а вместе с ней разложилась и империя и всё, что в ней было. Разложилась и вера. Кого и что ей защищать? Учитель прав. Если за сложностью и нагромождением форм исчезает цель, правильнее сменить формы.

К формам, конечно, можно возвращаться путешествуя с любимой, которая будет вздыхать: «Ах, амфитеатр, ах, гладиаторы, ах, акрополь», но не более того. На пути к Богу формы надо делать тоньше, одухотворённей. Видимо, поговорка «кого Бог любит, того и испытывает», уместна именно в этом смысле. Бог не скрывает путь, который ведёт к нему ни от кого, но как трудно на этот путь встать, если трудно даже понять самого себя, не говоря о жизни целого народа, о его инстинктах и пороках толпы. Все думают о власти, и совсем не думают о себе, не замечают очевидного….