Скульптор твоего тела

Каждый день я навешал пациентку с утра, расспрашивал, сам отвечал на вопросы, улыбался и даже рассказывал анекдоты, постепенно привыкая к тому, что даже самые богатые люди мира сего, тоже всего лишь люди. Где-то после обеда медсестра закатывала и устанавливала над кроватью красную лампу, которую я сам купил в ближайшем магазине электротоваров. Лампа крепилась на солидном медицинском держателе, немножко переделанном и снабжённом электропроводом с вилкой, которая включалась, естественно, в розетку. Ровно полчаса «оперированная» лежала под лампой на животе и еще столько же на спине. Это, как ее уверяли, новейшая медицинская разработка, помогающая скорейшему рассасыванию швов, которых, по моим уверениям, после всех процедур, не будет видно совсем. После этого, обещал я, вы даже сами у себя ни одного шовчика не найдете. Врал я только в том, что «после этого», в остальном же говорил чистую правду, лепка швов не оставляет. Если не верите, сходите в музей и убедитесь сами.

А через неделю пациентку опять везли в операционную, где я при помощи все той же Котельниковой снимал с нее бинты. Отсутствие медсестры, которая могла бы легко с этим справиться, объясняли секретностью моей методики. После снятия кокона Светлана Ивановна помогала клиентке подняться и уводила ее за очередную ширму, где у нас располагалось зеркало во всю стену. Я же сразу уходил в кабинет, где через открытую дверь наслаждался доносящимися до меня охами, ахами и даже порой настоящим девчоночьим визгом. Это обычно продолжалось довольно долго, так что я обычно от нечего делать успевал даже несколько боев сыграть в «танчики».

Наконец, Котельникова с уже одетой в халат пациенткой заходили ко мне, где я внимательно опрашивал ее на предмет: все ли ее устраивает, нет ли каких претензий, не болит ли где, и прочем подобном. Клиентки обычно выглядели ошарашенными, взгляд при этом имели восторженный и мечтательный, что понятно. Они ведь, даже надеясь на самое лучшее, все равно никак не рассчитывали на то, что результат будет настолько ошеломляющим. Они смеялись и плакали, благодарили меня и порывались обнять, от чего я стеснительно уклонялся, впрочем, не очень стараясь. Женские объятия — это вам не мужские! Потом, пока они в таком состоянии, Котельникова уводила их к себе в кабинет, где они и переводили на нужный счет оговоренную сумму денег. Предоплату хозяйка салона брала в размере трети суммы, с условием вернуть деньги, если результат не устроит. Но, увидев новую себя в зеркале, женщины расставались с остальной суммой легко, не глядя, подписывая нужные документы. Ну, в этом я уже не разбираюсь, но каждый раз офигеваю и охреневаю, рассматривая СМС-ку от банка, радостно пересчитывая нули после цифр.

А потом мы все вместе провожаем помывшуюся и переодевшуюся сногсшибательную молодую женщину, уходящую от нас взамен зашедшей неделю назад в эти двери престарелой миллионерши — жертвы современной пластической хирургии.

Особенно разница была заметна, когда я лепил семидесятитрехлетнюю бабулю, богатую вдову одного очень состоятельного и очень влиятельного человека. Зашла накрашенная и натянутая лучшими пластическими хирургами Европы женщина в возрасте, похожая на манекен, а вышла цветущая красавица, максимум, лет около сорока, причем, около — в меньшую сторону. Я мог бы сделать и моложе, но зачем? И так все слишком подозрительно. Персонал нашего салона провожал ее застывшими улыбками, в глазах сотрудниц плавал шок. А я, глядя на них, думал о том, сколько еще пройдет времени, прежде чем за мной начнется охота? Ведь я очень скоро сделаюсь всем очень нужным и, если нет денег, то женщины нашего салона вполне могут додуматься до того, что у них есть кое-что еще, помимо счета в банке, что они могут мне предложить. Надеюсь, Котельникова понимает это не хуже меня, ведь это я та самая курочка, которая несет ей золотые яички. И меня могут банально переманить, подкупить, запугать, наконец. Или просто украсть.

Первым сработал сразу последний вариант.

***

Из стоящего у моей парадной черного «Мерседеса» навстречу мне вышел молодой мужчина, лет тридцати на вид, и, предъявив мне корочки известной во всем мире Конторы, предложил проехаться вместе с ним этим прекрасным весенним вечером по нашему знаменитому городу. Не так я мечтал провести этот вечер, но кто же спорит с Конторой? Тоскливо оглянувшись по сторонам, я вяло поинтересовался, а в чем, собственно дело? На что мне вежливо ответили, чтобы я не беспокоился, все просто прекрасно, со мной поговорят и подвезут обратно до дома, нет абсолютно никаких причин для беспокойства. Я думал иначе, но в машину сел и потом всю дорогу молча глазел на почти уже исчезнувший в городе снег, ежедневно убираемый и увозимый куда-то за КАД. Зима в этом году выдалась на удивление снежная, давно такой зимы не было в наших приморских болотах.