Скульптор твоего тела

Когда самолет остановился, Гази спокойно сидел и смотрел сквозь иллюминатор на знакомые здания аэропорта Хитроу. Он отлично выспался в салоне бизнес класса и сейчас чувствовал себя хорошо и, что самое главное — спокойно, не заботясь о том, что его узнают.

Пассажиры бизнес класса покидают самолет первыми, и когда улыбающаяся стюардесса пригласила его на выход, он неторопливо встал, прихватил свою сумку и прошел к выходу. Уже занося ногу, чтобы шагнуть из самолета в транспортный тоннель или, как его называют проще — кишку, Гази услышал, как стюардесса окликнула его. Он удивленно обернулся и увидел, как та протягивает ему его же пиджак.

— Извините, пожалуйста, вы забыли, — пропела девушка.

— Как я мог забыть пиджак! — воскликнул Гази, принимая его из рук стюардессы. — Вот так незаметно и подкрадывается старость.

— Ну, что вы, вам еще далеко до старости, — дежурно ответила стюардесса, — у вас еще вся жизнь впереди.

— Спасибо, — склонил голову со своими новыми рыжими волосами Гази, не глядя, поворачиваясь к выходу и делая шаг. Ботинок задел самым краешком подошвы за настил, что был положен между самолетом и транспортной кишкой, и Гази, потеряв равновесие, полетел головой вперед. Девушка и парень из службы безопасности аэропорта кинулись поддержать его, но не успели. Гази грохнулся на металлический пол перехода очень неудачно, на левый локоть. Это было очень больно, но неожиданно эта боль была перебита жгучей, невыносимой болью в груди и он потерял сознание. А когда прибыла скорая, врачам не оставалось ничего другого, как констатировать смерть. Тромб продержался даже дольше, чем должен был по расчетам.

А Гази полетел куда-то в темноту, но это уже не наше дело. Только его и Аллаха.

[1] Сестра (чеченск.).

[2] Сан хьоме ваша — мой дорогой брат (чеченск.).

Глава 17

Мой первый день на новой работе начался вполне обыденно. С утра на планерке меня представили остальным сотрудникам. Точнее — сотрудницам, поскольку я оказался единственным мужчиной в коллективе. Они уже знали, что я должен придти, все видели, как готовился новый кабинет, операционная и палата для пациентов. И все приглядывались ко мне, оценивая. Женщины видели, как чудесно преобразилась их хозяйка, и прекрасно понимали, чья это работа. Они помнили, как мы закрывались с Котельниковой в кабинете, и то, какой она стала после. Также, зная Светлану Ивановну, никто из них не сомневался, что плохого специалиста она никогда не возьмет — у нее всегда все самое лучшее из оборудования и самые лучшие мастера своего дела. Поэтому, несмотря на мою молодость, все смотрели на меня с интересом, как я понимаю, именно как на классного специалиста, а вовсе не как на мужчину. Увы, женщины гораздо практичнее мужчин. Возможно даже, каждая из них уже прикидывала, что можно поиметь от знакомства со мной и присутствия в коллективе такого полезного специалиста.

Мало кто из всех женщин этого мира, если даже не сказать, что вообще ни одна из них, полностью довольна своей внешностью, и это их желание улучшить свое тело обеспечивает работой таких, как я. Именно на этом страстном женском желании и держится вся косметологическая промышленность и, в том числе, пластическая хирургия. На этом их желании огромное количество людей зарабатывает свою копеечку. Вот только, я думаю, что вряд ли мои особые услуги кому-то из местных работниц по карману, а то, что я могу сделать как обычный хирург, не стоит даже той зарплаты, которую мне будут платить. Хотя мы с Котельниковой договорились, что даже при обычных операциях, свои огрехи я должен буду исправлять своим даром, если не получится сделать красиво с помощью пластической хирургии.

Впрочем, я надеюсь, что минет меня чаша сия, поскольку Светлана Ивановна специально для того, чтобы отпугнуть потенциальных клиентов из не очень богатых людей, выставила такой ценник на мои даже обычные услуги, который впятеро превышал стоимость операций не только в самых лучших специализированных клиниках столицы, но и в напыщенной загранице тоже. К тому же — ноль рекламы вообще, где бы-то ни было, даже внутри самого «Авторского салона красоты». Будут знать лишь те, кому надо знать, то есть — люди из круга Котельниковой, богачи, в общем. И таковых уже составился небольшой список.

А дальше началась, собственно, работа, которая мне, в целом, была по душе. Одно было плохо: я постепенно привыкал к виду обнаженных женских тел, переставая реагировать на них так, как положено мужчине. Я начинал видеть в них лишь хорошо сделанную работу, скульптуры, которые я воплощал в плоть собственными руками, получая удовольствие от процесса лепки, когда что-то некрасивое и расплывчатое превращалось под моими ладонями в прекрасное и ласкающее взгляд — в шедевр, которым любуешься, которым гордишься, которым не прочь похвастаться. Но, согласитесь, это совсем не те чувства, которым положено возбуждаться у мужчины, согласно задумке природы, ну, или… Демиурга. Впрочем, все это лирика. Думаю, ничего со мной не случится и все сработает как надо вне рабочего места. А если будут проблемы, поправим.