Скульптор твоего тела

— То, что сейчас в этом мире или, если угодно, на данном пласте бытия называется наукой, это еще не наука в полном смысле этого слова. Это пока только самые ее зачатки. Со временем представления о том, что научно, а что нет, будут неизбежно меняться, как они, собственно, и менялись всегда до этого. Говорить о научной точке зрения вообще можно лишь с привязкой к определенному временному отрезку. То, что когда-то считалось ненаучным, сегодня вполне себе научно и наоборот. И так было всегда и так будет всегда. Люди только начали изучать мир. На некоторых планах бытия наука достигла такого уровня, что ничем не отличается от представлений о волшебстве на этом плане.

— Ладно, — хлопнул я ладонью по колену. — Это все философия, пока для меня непонятная. Что с моей участью?

— Ну, смотри, Олег, — папаня оживился, — все зависит от тебя самого. Теоретически, возможно все, что ты только можешь себе представить. Любой вариант развития событий.

— А практически? — уточнил я.

— А практически, — подмигнул отец, — у тебя еще нет к этому навыков. Но я тебе помогу. Готов?

— Всегда!

— Итак, твое желание в том, чтобы продолжать свою новую жизнь Скульптора и наслаждаться тем, что дает тебе твой дар?

— Ну, в целом, так и есть.

— А не скучно, сынок? — вдруг подмигнул мужик, оказавшийся моим отцом. — Может, интереснее было бы жить с приключениями? Как долго тебя еще будет устраивать работа по лепке из старух липовых красавиц?

— Почему это липовых? — возмутился я. — Они настоящие!

— Только телом, — ответил папаша, — только телом, сынок. Мозги ты им на молодые не переделаешь.

— Все равно! — заупрямился я.

— Молодец! — парадоксально похвалил он. — Умеешь настоять на своем. Но иногда стоит и думать.

И папаня вновь заразительно засмеялся. Так, что я невольно тоже улыбнулся, глядя на его довольную физиономию. Похоже, мой предок человек веселый. Нет, не человек, конечно, адам. Впрочем, моя мама может не согласиться с такой оценкой. Потому что она знает его лучше, или потому что у них были противоречия еще до того, как отец ушел? Это большой вопрос. От чего зависит та или иная наша оценка других людей и что на нее влияет? Впрочем, я, кажется, отвлекся.

— Ты пойми, Олег, все вокруг — это лишь игры твоего сознания. Учись управлять собой, и ты сможешь управлять миром вокруг себя. Нет никакой камеры вокруг, ты сейчас у себя в квартире. Ну, если хочешь, конечно. Хочешь?

— Хочу! — воскликнул я.

И вдруг понял, что вокруг меня привычный интерьер снимаемой мной хаты. Я стою посреди комнаты, отец рядом. Я прошелся вокруг и все ощупал, все было настоящее. Подошел к двери на балкон и вышел на улицу. Все настоящее и это пугает.

— Может, кофейком угостишь нерадивого предка? — донесся из квартиры голос отца.

Я молча пошел в сторону кухни, на ходу отмечая, что обувь на мне. Я помнил, что я разувался и во время нашего разговора с отцом в камере, был в одних носках. Но раз так, то я завернул в прихожую, где увидел висящую на вешалке куртку, которую у меня отобрали там, в Конторе, перед тем, как закрыть в камере. Пожав плечами, надел домашние тапки. Удивляться уже надоело.

Через десять минут мы сидели с отцом за кухонным столом, пили кофе с бутербродами и молчали. И я поймал себя на мысли о том, что я уже почти не понимаю, где настоящее, а где нет. Может, не было сегодня никакой поездки в Контору и ареста? Кажется, я пришел с работы, а потом в дверь позвонил отец. И с тех пор мы с ним общаемся на разные темы.

Отец, молча поглядывающий на меня время от времени, заговорил:

— Чувствуешь, да?

— Чувствую, — машинально кивнул и тут же опомнился, — что чувствую, ты о чем?

— Чувствуешь смещение реальностей, как одна постепенно заменяет другую. Пройдет еще немного времени, и ты забудешь о том, что было сегодня вечером на том плане. Если захочешь. А если не захочешь, то будешь помнить, надо лишь не дать иллюзии поглотить сознание, немножко, так сказать, напрячь мозги и заставить себя все помнить.

— Хорошо, а-а-а…

— А конторщики на этом плане бытия тебя сегодня не принимали и даже не собирались.

— А на том плане?

— А того плана нет, он остался лишь воспоминанием в твоей голове.

— Я ничего не понимаю, отец.

— Я тоже, сынок, я тоже. Я пока еще только Маг и потому знаю, как это работает, но не еще знаю почему. Умею пользоваться, но не более. Но я обязательно разберусь. Если захочешь когда-нибудь присоединиться ко мне, я буду счастлив.

— Почему мама не хотела, чтобы я знал?

Отец долго не отвечал, молча глядя в темное окно, словно вспоминая что-то из прошлого. Потом улыбнулся и я вдруг понял, что он очень красиво улыбается.

— Твоя мама очень хорошая адама, — сказал он. — Просто она хотела, чтобы ты был счастлив так, как она сама понимает счастье.

Я хотел что-то ответить, но он продолжил: