Скульпторша

Роз, благодарная монахине, что ей позволили отвлечься от проблем с «Браконьером», с радостью переключилась на другую тему.

— У нее и в самом деле был любовник. Я нашла гостиницу, где эта парочка проводила выходные. — Она посмотрела на стакан с бренди. — Гостиница называется «Бельведер» и находится на Фарадей-стрит. Они частенько бывали там летом восемьдесят седьмого.

Она отпила глоток бренди, затем поспешно отставила стакан на столик, а сама ухватилась трясущимися руками за голову, сжимая виски.

— Простите меня, — быстро заговорила Роз. — Я ужасно себя чувствую. У меня сильнейшая головная боль, которую только можно себе представить.

— Это не удивительно, — вздохнула сестра Бриджит. Эта фраза была произнесена несколько более ядовито, чем монахиня этого хотела.

Роз принялась массировать виски.

— Эта обезьяна чуть не вырвала у меня волосы с корнем, — пробормотала журналистка. — Наверное, так и объясняется жуткая мигрень. — Она попробовала коснуться затылка и сразу поморщилась, пожалев о своем эксперименте. — У меня в сумочке есть таблетки кодеина, не могли бы вы их отыскать? Иначе, как мне кажется, у меня сейчас голова попросту взорвется. — Она нервно хихикнула. — Не иначе как Олив снова втыкает булавки в мою фигурку.

Сестра Бриджит засуетилась вокруг Роз, нашла таблетки, принесла стакан воды и бросила туда сразу три пилюли.

— Простите, дорогая моя, — строго заговорила она, — но я потрясена всем происшедшем. Я никогда не прощаю мужчин, которые обращаются с женщинами, как с собственными рабынями. И, как бы грубо это ни прозвучало, я не прощаю и женщин, которые позволяют мужчинам так к себе относиться. Лучше остаться одной навсегда, нежели жить с человеком, который деградировал сам и постепенно подводит к этому и вас.

Роз прищурила из без того полузакрытые глаза. Свет из окна раздражал ее. Роз почувствовала, что сейчас ее снова захватит приступ истерии.

— Как неожиданно вы стали такой строгой. Лично я сомневаюсь, чтобы для Олив это было деградацией личности. Скорее наоборот, как мне кажется.

— Я сейчас говорю вовсе не об Олив, дорогая моя. Я имела в виду вас. И еще ту самую обезьяну, о которой вы только что говорили. Он не стоит того. Неужели вы сами этого не видите?

Роз затряслась в беззвучном смехе.

— Простите меня, — наконец, смогла выговорить она. — Вы, наверное, считаете меня грубой и невоспитанной женщиной. Дело в том, что последнее время мне приходится испытывать постоянные эмоциональные взлеты и падения, и я, наверное, измучилась от этого. — Она вытерла глаза и снова высморкалась. — В этом можно винить и Олив. Ее, как мне кажется, послал сам Господь. Я снова почувствовала себя полезной.

Роз увидела, что сестра Бриджит заинтересовалась ее заявлением, и внутренне с облегчением вздохнула. «В самом деле, — подумала она, — лгать гораздо проще, чем пробовать объяснить правду». Вранье всегда казалось ей каким-то одномерным и простым. Как это легко: всегда повторять одно и то же. Будто все с ней хорошо, будто ей нравится жить в своей холодной квартире и будто Руперт всегда был к ней внимателен. А потом, будто бы они разошлись по-хорошему, и каждый отправился своим собственным путем в новую жизнь…

Теперь эта паутина, окутавшая ее существо, делала жизнь Роз невыносимо сложной. Пожалуй, она сама с трудом уже отличала правду от лжи. Так ли сильно она ненавидит Руперта? Роз не могла себе представить, откуда у нее нашлось бы столько энергии на это. Одно она могла сказать одно: последние двенадцать месяцев были для нее действительно исключительно мучительными.

— Я влюбилась до безумия, — принялась объяснять Роз. — Но только теперь я не могу понять: то, что я чувствую — это реальность, или я опять увязла в мечтах и фантазиях. — Она встряхнула головой. — По-моему, этого мне никто не скажет.

— Дорогая моя, — начала сестра Бриджит, — будьте весьма осторожны. Влюбленность, тем более «до безумия», является весьма плохим заменителем настоящей любви. Она исчезает так же быстро, как и возникает. Любовь — я имею в виду только настоящую любовь — крепнет постепенно. А как это может происходить в атмосфере жестокости?

— Ну, в том нет его вины. Я могла убежать, но, к счастью, этого не сделала. Я теперь уверена в том, что без меня они бы его убили.

Сестра Бриджит протяжно вздохнула.

— По-моему, мы опять где-то потеряли друг друга. Выходит, та жестокая обезьяна — это вовсе не тот, в кого вы влюбились до безумия?

Слезы брызнули из глаз Роз, когда она снова зашлась в приступе хохота. Сейчас она подумала о том, что выражение «умереть со смеху» было не таким бессмысленным.

** *

— Вы очень храбрая женщина, — заключила сестра Бриджит. — Я бы сразу подумала, что он замышляет что-то нехорошее. И убежала оттуда, куда глаза глядят.

— А может быть, так оно и есть. Я не умею сразу разбираться в людях.

Сестра Бриджит рассмеялась.