Скунс и Барсук. Невероятное сокровище

Да! Действительно, динозаврик как будто посасывал кончик хвоста!

Держа в лапе «Могучее Пламя», Барсук неловкими шагами приблизился к янтарю и яйцу.

– Вот это яйцо! Меловое или Юрское? Юрское… Да, Юрское. Почему вы мне не рассказали? Почему сразу ко мне не пришли? – Барсук поднял лапу в знак капитуляции. – Знаю, знаю, обычно у меня нет времени на динозавров. Но это? ЭТО ЯЙЦО? Восхитительность. Текстура. Мерцание. Да ещё и с динозавром внутри! – Барсук потрясённо покачал головой. – Наука и поэзия! Красота и мощь! ХРУПКОСТЬ И СИЛА. Наука расцветёт! Знание обогатится! О, какие чудесные открытия ждут нас после такой невероятной находки!

Барсук еле дышал от восторга. Он ходил взад-вперёд, сжимая в лапе «Могучее Пламя». Смысл его жизни мерцал перед ним в янтаре. Яйцо – динозавр! – это то, ради чего он живёт, дышит, копает. Он должен, должен ухватиться за него. Должен, должен сделать шаг вперёд – не отпускать. Музейность! Он должен, должен изъять, осветить.

Барсук сделал шаг к яйцу.

Августа, неистово хлопая крыльями, разразилась громким кудахтаньем.

– КО! Кудах-тах-тах! – Что-то твёрдое заколотило Барсука по голени. Больно! Но Барсук не отрывал глаз от яйца в янтаре.

Скунс сжал его лапу.

– БАРСУК! Перестань. ПЕРЕСТАНЬ! Пожалуйста! Августа сказала, что так всё и будет. Она сказала, что оно тебя за-яйцо-тизирует. ЗА-ЯЙЦОТИЗИРУЕТ! Не поддавайся, Барсук!

Барсук стряхнул Скунса с лапы.

– Это не для науки, Барсук. Это для курочек. Курочки очень, очень долго присматривали за этим яйцом. Но сейчас о нём прослышали.

– Куд-ко-кудах.

Барсук её услышал.

– Для курочек? – переспросил он. Он отвёл взгляд от яйца и увидел Августу. Августа дёрнула головой (право, лево, право). Она махнула одним крылом, потом другим.

– Ко! Ко-ко! – она прошагала туда-сюда. – Куд-кудах-тах-тах!

Барсук вдруг понял. Он посмотрел на Скунса.

– Как долго курочки присматривали за яйцом?

– Поколениями! Несушка за несушкой за несушкой за несушкой (и наверняка ещё много-много несушек). Яйцо нужно переместить. Твои копательные когти нужны для доброго дела, Барсук! – Скунс закивал. – Ты здесь не единственная опасность. О яйце прослышали.

– Ко!

– Прослышали? Кто?

– Всего-навсего старый добрый я, – раздался позади голос.

Глава девятая

Тот самый голос. Барсук застыл.

– Ну что за прелесть этот динозавр! Хо-хо! И в самом деле, истина в яйце.

– Илька, – прорычал Барсук. Он обернулся. Скунс и Августа обернулись вместе с ним.

– Братец! – свет фонарика Августы ударил Ильке в глаза, и он заслонил их лапой. – А как же твоя Важная Камнеработа? Агаты уже не нужны? Где же концентрация, концентрация, концентрация?

Барсук сжал лапу в кулак и тяжело сглотнул. Он кивнул Августе и шагнул вперёд.

– Послушай, Илька. Это ведь не сокровище, оно тебе не…

– Сокровище? Да что ты знаешь о сокровищах? – перебил его Илька. – Динозавры, окаменелости и застывшие в янтаре яйца уж точно не твоя забота. Помнишь, что ты сказал мне на Собрании Семейства Куньих?

– Это яйцо нельзя просто забрать и продать, Илька! – настойчиво сказал Барсук.

– Дай-ка вспомнить, как ты тогда выразился?.. – Илька в раздумье уставился в тёмный свод пещеры над ними.

– Илька! Яйцо – это личное! Оно имеет особое значение для куриного сообщества! Они поколениями ухаживали за этим яйцом! Оно должно остаться здесь!

– Ко! Куд-куд-куд-кудах!

Илька щёлкнул когтями и указал на Барсука.

– Вспомнил! Ты сказал, что динозавры и всякие ископаемые штуки – просто ребячество, детский сад, недостаточно старые, незаслуживающие внимания. Ты сказал, что изучаешь только те камни, которые старше динозавров. Припоминаю твою ухмылку. Тогда мне ещё показалось, что с твоей стороны это чванство. Но и не важно – куча клиентов просто в восторге от этих вещиц. Уверяю тебя, они все до одного романтики.

Он посмотрел на яйцо и причмокнул.

– О, малыш-динозавр? Устоять невозможно. Хо-хо! Встречал ли ты когда-нибудь такую прелесть? Барсук, для тебя это просто мусор, так что я с удовольствием освобожу тебя от этого тяжкого бремени. Тебе остаются агаты, лава и докембрийский ил.

– Докембрийские строматолиты – это живые камни, – фыркнул Барсук. – Они созданы циано-бактериями, которые выделили известь. Это не ил. Выкажи хоть каплю уважения.

Рядом с ним Скунс сказал Августе:

– Почему он говорит только с Барсуком? Мы ведь тоже здесь. Мы что, невидимые? Мне так не кажется!

– Ко!

Барсук увидел, что хвост Скунса приподнялся, и прошипел:

– Скунс, я сам с этим разберусь.

Он повернулся к Ильке и упал на колени.

– Прошу тебя, Илька. Оставь яйцо.

Он воздел сжатые лапы и умоляюще потряс ими.

– Прошу, Илька, пожалуйста.

Воцарилось гнетущее молчание.

И потом раздалось:

– Хо-хо-хо! Хо-хо-хо! – Илька вытер глаза шёлковым носовым платочком и убрал его в карман. – Прямо-таки на коленях? «Ну пожалуйста, Илька?» Хо! Видела бы тебя сейчас… хо-хо!.. тётушка Лула! Хо!

Барсук поднялся с колен.