Скунс и Барсук. Невероятное сокровище

– Хватит болтовни, – Илька посмотрел на Барсука, и взгляд его был острым как бритва. – Тебе и твоим маленьким приятелям пора делать ноги. Это работа для профессионалов. Вот тот проход, – он указал на коридор, по которому они пришли, – ведёт наружу. Если вы уйдёте сейчас, я не буду препятствовать. Если же вы решите остаться и случайно помешаете, то я ни за что не отвечаю.

Илька взялся за тросточку обеими лапами и выгнул бровь.

Скунс выступил вперёд:

– Мы никуда не пойдём. Яйцо тебе не достанется!

Августа вспорхнула на плечо Скунса, сверкнув налобным фонариком.

– КО (взгляд правым глазом). КО (левым глазом). КО (вверх и вниз).

Луч фонарика дважды перечеркнул мордочку Ильки поперёк и в третий раз – от соломенной шляпы к пушистому подбородку.

Илька раздражённо заморгал.

– Прекрасно. Оставайтесь, раз так хотите.

Он обернулся к проходу и взревел:

– СЮДА!

Из прохода донёсся шорох и скрежет.

– ВПЕРЁД! ВПЕРЁД! ВПЕРЁД! – звал Илька.

Скрежет становился громче.

Фонарик Августы осветил темноту коридора. Свет отразился в глазах – одних, других, третьих – в сотнях светящихся красных глаз.

– Блеск глаз. Красных. Крысы, – прошептал Скунс.

Крысы обрушились бурлящей волной. Все они были в касках.

Взмах-прыг-порх – Августа приземлилась на шляпу Скунса и выключила свой налобный фонарик.

– ОПРЕДЕЛИТЬ ГРАНИЦЫ КАМНЯ, – рявкнул

Илька. – ЯНТАРЬ ОСТАВИТЬ. К ЯЙЦУ НЕ ПРИКАСАТЬСЯ.

Барсук и Скунс (вместе с Августой, цепляющейся за изгиб треуголки) поспешно отступили. Барсук высмотрел у стены местечко повыше и указал на него:

– Наверх! На тот выступ!

Скунс и Барсук бросились к горке камней под выступом. Горячее крысиное дыхание настигало сзади. Стоило их лапам оторваться от пола, как крысиное море тут же поглотило освободившееся пространство.

Выступ оказался выше, чем выглядел снизу, и камни шатались. Каждый шаг вызывал небольшую каменную (сланцевый известняк) осыпь. Наконец они забрались на выступ и скрючились на нём, тяжело дыша.

Барсук глубоко вздохнул и изучил обстановку. Выступ был на одном уровне с яйцом. Между ним и яйцом… Барсук, изучая, шагнул ближе к краю… «Приличное расстояние!» Похоже, единственный путь наружу – тот, которым они пришли.

Поток крыс в ярких разноцветных касках лился сквозь проход. Разделяясь на два рукава, он обтекал Ильку и подступал к стене с янтарным яйцом. Впереди шли крысы в шлейках из светоотражающих ремней, увешанных карабинами. Они тащили тросы, молотки, крюки и анкеры. Молотки вбивали анкеры в камень, в щели вставлялись крюки.

Тук-тук-тук! Трос свернули петлёй, зацепили и потянули (ш-ш-ш). Карабины за-щёлк-щёлкнулись. Идущие следом крысы, как по лестнице, взобрались на тех, что были в шлейках. Пещера полнилась звуками: Тук-тук-тук! Клац. Клац. Ш-ш-ш. Позади Ильки небольшая группа крыс раскладывала снаряжение (тросы, сетку, дополнительные каски) и прочее крысиное довольство (напитки, закуску и тюбики с кремом для лап и когтей крысиного размера).

– Мы здесь в ловушке, – сказал Барсук Скунсу и Августе.

Скунс наклонился вперёд, осматриваясь.

– Да, положение незавидное.

Августа ходила туда-сюда. Она то и дело останавливалась и смотрела вниз (правым, левым, правым).

– Куд-кудах, – сказала она негромко.

Илька, покачиваясь с пятки на носок, стоял в центре пещеры в своих лимонно-жёлтых мокасинах, постук-стук-стукивая когтями по тросточке. На морде у него играла улыбка. Крысы были повсюду. Барсук, прищурившись, присмотрелся к одной из них.

– Это портовые крысы.

Портовые крысы отличаются большим размером; некоторые тут были величиной почти со Скунса.

Августа кивнула (вверх, вниз, вверх):

– КО-кудах-тах.

Скунс, нахмурившись, взглянул на них.

– Пожиратели яиц? Портовые крысы? Нет! Они зовут себя просто – серые крысы. – Он склонился и зашептал: – Говорят, эти крысы – потомки тех, что пересекли океан в ящиках с зерном на кораблях гессенских наёмников в 1776 году[3]. Представляете? Плывёшь в ящике и всю дорогу ешь только крупы, ячмень и муку, и тут: Бам! Корабль сел на мель. «Земля!» – кричат моряки. «Наконец-то!» – думаешь ты, вылезая из своего ящика с ячменём, и сразу же уворачиваешься от ударов палками и пинков сапогами. (Если ты крыса, тебя обычно встречают именно так, палками и сапогами.) Но вы причалили! И ты думаешь: «Я на месте! Страна изобилия! Мои лапы ступают по твёрдой земле!» Но, к несчастью, на дворе 1776 год, и ты попадаешь в самую мясорубку.

Барсук смотрел, как крысы в касках окружили яйцо. Их серо-коричневый мех и оранжевые спецовки заслонили золото янтаря. Он услышал свист, уханье, крик. Несколько крыс завертели головами. Мелькнул указующий хвост. Хвост напротив взвился и изогнулся. Несколько хвостов поднялись торчком, и Барсук услышал пронзительный смех. И крики:

– Трос!

– Крюк!

– Хомут!

Что-то металлическое вбивали в камень с громким Клац-клац-клац!

Скунс продолжал рассказ: