Скверна

Стефан коснулся его лба и удержал тело в вертикальном положении, а затем вынул из кармана пиджака предмет, похожий на щипцы. Он надавил пальцами на челюсти мужчины, чтобы открыть рот, и выдернул клыки. Голова покойника двигалась в такт его движениям. Хрустнула кость. Тошнотворный звук. Из мертвого рта на плечо потекла кровь. Хирка смотрела на них обоих широко раскрытыми глазами. Она не находила слов. Не могла издать ни звука. Стефан вытер окровавленные зубы о пиджак мертвеца, а потом снял цепь, которую всегда носил под свитером. На ней висел маленький стеклянный флакон. Он убрал в него клыки и спрятал флакон обратно под свитер.

Зубная фея. Он их продает. Он продает зубы забытых.

Стефан уставился на нее.

– Что? На себя посмотри, девочка! Это не хуже, чем то, что висит на твоей шее! – он указал на ее украшение. Клык волка. Живот прорезала боль. Ее стошнило чем-то кислым. Отвращение. Страх.

Он знает. Грааль знает. Он в пути.

Вой сирен. Где-то в доме хлопнула дверь. Стефан вытащил нож Хирки из трупа. Раздался булькающий звук. Он сел перед ней на корточки и протянул ей нож.

Он мне не нужен!

Но тем не менее Хирка взяла его.

– Скажи Наиэлю, чтобы убрал труп, – произнес он. – Нам надо сваливать отсюда.

Его слова были твердыми, он говорил механическим голосом, но Хирка видела, что Стефан напуган точно так же, как и она.

Притяжение Совета

На Римере все еще был черный костюм. Панцирь. Защита от всего, что он совершил. Мечи за спиной казались тяжелыми. Пока он Колкагга, он может свободно пользоваться ими. Никаких вопросов. Никакого гнева. Когда он снимал костюм, мир сразу усложнялся.

За горами истекало кровью солнце. Все остальные уехали в лагерь, чтобы отдохнуть. Ример не мог отдохнуть – он не находил покоя и никогда его не найдет. Он стоял в самой середине каменного круга, где Хирка оставила его. Он в западне и разрывается между Маннфаллой и местом, которого не знает и в которое не может попасть.

Камни отбрасывали длинные тени на доски, которые настелили для защиты старого пола от зимней непогоды. Поток был с Римером, окружал его, но не согревал. И он знал, что сколько ни пробуй, у него никогда не наберется достаточно сил для того, чтобы открыть врата. Без нее он не справится.

А что, если бы он смог? Если бы у него имелось то, что Хлосниан называет «кровью странствий», ушел бы он сейчас? Выбрал бы неизвестность? Бросился бы в неизведанное в надежде, что оно сотрет все изведанное? Все, что он сделал, и все, чего он не сделал?

Ярладин прав. Ярладин всегда прав. Ример знал, что им движет гнев. Его злило все случившееся, правление Совета, власть Маннфаллы. Теперь он стал частью этого. Что еще ему оставалось делать? Только злиться на самого себя.

Он чувствовал родство со зверем, которого завалил в Рейкавике, и эта мысль беспокоила его. Дикий зверь, набросившийся на имлингов. Спятивший от боли, ищущий пищу. Или успокоение. Настолько дикий, что имлинги приняли его за слепого. И настолько некрепким был их ночной сон, что страх довел их до убийства ребенка.

Так бессмысленно. Так безжалостно. Он никак не мог забыть увиденное. Рыжие волосы. Подбородок, который опустился на бледную грудь. Маленькие пальчики…

Ример был готов. Он занес меч и одним ударом мог убить все, что ненавидит. Но потом в его мысли вошла Хирка и помогла ему увидеть себя со стороны. Ворононосец. Судья. Чудовище. И он промедлил. Он начал дело, а Свартэльд закончил.

Не начинай дела, которого не сможешь довести до конца.

Он услышал, как кто-то приближается к нему легкими шагами. Он понял, кто это, еще до того, как раздался голос.

– Мне рассказали, что произошло.

Силья Глиммеросен. Девочка, на которой его хотят женить. Девочка, которая может дать имлингам другие поводы для размышлений и связать прочными узами север и юг. И все они правы. Он тратит время и силы на вещи, которые никогда не сможет изменить. На ту, кого никогда не сможет вернуть.

– Сомневаюсь, – сказал он. Он понятия не имел, что она слышала, но вероятность того, что это полная правда без купюр, была близка к нулю. Все-таки они находились в Маннфалле.

Силья подошла и встала рядом с ним. На ней было темно-синее зимнее платье, на плечи наброшен меховой плащ. Такой дорогой плащ подошел бы и члену Совета. Она опустила руку ему на плечо и посмотрела на Римера.

– Хорошо, что там были не они, да?

– Да, хорошо, что там были не они.

Если ей известно о казни, то она хорошо это скрывает. А может, вообще о таком не задумывается. Что бы сказала Хирка? Что насилие порождает насилие? Нет… Хирка ничего бы не сказала, только взглянула бы на него с разочарованием в глазах. Она повернулась бы к нему спиной и ушла.

Силья придвинулась ближе.

– Такая ужасная история, та, про мертвого мальчика.