Скверна. Шаг первый

Какой повод задержаться в столице может быть достойнее, чем Элиза, его будущая жена? Марк надеялся надавить на родительскую гордость, немного усыпив бдительность Алекса Ротта. Скажет, что у них, к примеру, будет свидание или просто деловая встреча. Да, конечно, его могут начать одолевать сомнения. Еще неделю назад сын безвылазно сидел дома и не проявлял чудес в общении с девушками. Однако за эту неделю произошло многое, во что отец бы не поверил, а потому убедить его в чем-то настолько простом, как свидание, – дело техники. Оставался только вопрос возможного покушения, но Марк знал, что ему на это сказать.

Марк перевел взгляд с окна на Элизу и спокойно ответил:

– Без понятия.

Девушка поджала губы.

– Я свободна в ближайшие пару дней.

Марк приподнял бровь, Элиза тут же сбивчиво добавила:

– Нужно обсудить, как будем выпутываться из бардака, который ты устроил, – Марк явно не уловил намек, что, надо сказать, задело ее гордость.

Элиза действительно считала, что им нужно очень хорошо продумать дальнейшие действия, однако ею двигало не только это. Девушке по-настоящему хотелось раскрыть загадку странной личности Марка, тем более что вся их старая переписка оказалась ложью.

– У меня все схвачено. Но если хочешь увидеться, я не против. Жди звонка, – Марк улыбнулся. Отлично. Значит, причина, по которой ему нужно остаться в городе, будет не просто правдоподобной – она будет правдой.

– Марк? – взволнованно воскликнула Элиза.

Парень не сразу понял, что ее так взбудоражило.

– У тебя кровь, – она потянулась рукой к его лицу, но он отстранился точно так же, как тогда на крыше, где его попыталась коснуться Тина. Похоже, реакция была рефлекторной: Марк бессознательно не пускает никого к себе, в свое личное пространство. Девушку заинтересовала эта особенность. Она даже подумала о том, что этим можно воспользоваться.

Марк поднес руку к носу и провел пальцем по коже: действительно, кровь. Тонкой струйкой бежит из ноздри. Элиза с секунду покопалась в своей сумочке и протянула ему платок, Марк его благодарно принял.

Конечно, «Сдвиг» – это нечто большее, чем просто подавление эмоций. Под воздействием «Сдвига» все становилось столь ясным, открытым и понятным. Мысли освобождались от тормозящего их мусора, а сердце – от сомнений. Пускай Марк и не видел будущего, зато он понимал настоящее, ясно понимал пути и последствия, о которых никогда прежде даже не задумывался, о которых даже боялся задуматься.

И он готов пойти на что угодно, лишь бы не становиться снова «просто Марком» – парнем, который всего боится и который не понимает, чего он сам хочет. Парнем, которому всегда чего-то не хватало. Парнем, который уперся в предел, не пытаясь его сдвинуть. Он посмотрел на кровь на платке: а вот с ценой за эту способность следовало разобраться как можно быстрее.

Вот только как остаться таким же? Как вернуться в свое нормальное – и нормальное ли – состояние? Как не потерять эту спасительную ясность? Увы, на этот вопрос ответа он дать никак не мог. Решения не было. «Сдвиг» нужно было деактивировать, пока он не получил еще больше повреждений от его длительного использования.

Хладнокровное, трезвое мышление бывает жестоким. Даже слишком. Но что иронично в ясности рассудка – к себе ты не менее жесток, чем к окружающим. Самообман – это нерационально, а потому Марку пришлось признать, что долгосрочное применение навыка пагубно сказывается на организме. Тело уходит в разнос, мозг перегружается, а это никогда не может пройти бесследно. И кровь, хлынувшая из носа, была тому только подтверждением.

Но деактивировать навык здесь, при Элизе, никак нельзя. Да и встреча с отцом слишком важна, чтобы пускать все на самотек. Потому остается лишь последний рывок, после которого он запрется в комнате, выпьет снотворное, выключит навык, забудется и переждет откат во сне.

Машина остановилась.

Марк думал выйти и поблагодарить Элизу, когда она вдруг подняла правую руку вверх. Телохранитель Элизы подорвался с переднего пассажирского места и поспешил открыть дверь наследнице Белецких. Марк бросил на нее вопрошающий взгляд.

– Передам тебя лично, – она глянула на свернутый окровавленный платок, который парень сжимал в руках. – Нельзя, чтобы ты отключился на обочине. Это будет на моей совести.

Крыть было нечем.

Они вместе вышли из машины и встали на тротуаре прямо перед нужной Марку высоткой. Эту стеклянную коробку от прочих в городе отличало наличие огромной надписи, выполненной из объемных красных букв с закосом под азиатский стиль. Она была установлена почти у самой крыши и гласила «Чжулун».

Взяв у Элизы телефон, Марк набрал давно заученный наизусть номер.

– Сейчас буду, – пробормотал Фридрих, когда Марк сообщил, что уже на месте.

Оставалось только ждать.

Молодой человек, который в разгар рабочего дня стоит в центре города с простреленным плечом, должен притягивать к себе взгляды прохожих, а возможно, даже полиции. Однако все смотрели на Элизу и лишь затем, в последнюю очередь, замечали Марка, после чего отшатывались в сторону, гадая, что же свело эту парочку вместе.