Скворцов-Степанов

Разумеется, Иван Иванович никак не мог себе тогда представить, что спустя девять месяцев руководитель швейцарских коммунистов Фриц Платтен снова спасет жизнь вождя мирового пролетариата: 1 января 1918 года, когда В. И. Ленин возвращался с митинга (он выступал в Михайловском манеже на проводах первых эшелонов революционных армейских частей), автомобиль, в котором он ехал, был обстрелян террористами-контрреволюционерами. Спутник Владимира Ильича Фриц Платтен быстро наклонил вниз голову Ленина и прикрыл его своим телом. Ильич не пострадал — бандитские пули пролетели мимо, но Фриц был ранен в руку.

Никак не мог предположить Скворцов-Степанов и другое — что после победы пролетарской революции он еще не раз встретится с Платтеном…

По мере роста влияния большевистской партии в массах заметно усиливалось сопротивление буржуазии, всеми средствами противившейся демократическим преобразованиям и развернувшей бешеную кампанию против революционных социал-демократов. Стены домов и заборов пестрели листками и объявлениями, содержащими различные небылицы о большевиках, резолюции мифических собраний солдат, служащих, коллективов заводов, принятые-де против РСДРП(б). И здание редакции «Известий» кто-то старательно по утрам обклеивал этими лживыми листками.

МК РСДРП(б) потребовал созвать совещание в Московском Совете всех представителей выходящих в городе газет и журналов. После ряда проволочек такое совещание удалось собрать в конце марта. Его открыл московский адвокат П. П. Малянтович, ставший вскоре министром юстиции Временного правительства. Он начал речь с витиеватых призывов «наладить взаимное осведомление и хотя бы некоторое взаимное понимание», чтобы предотвратить дальнейшее «падение литературных нравов». Что и кого он имел в виду, осталось загадкой.

Первым попросил слова Скворцов-Степанов, имевший прекрасное представление о «литературных нравах» продажных газетчиков. В своей клевете на большевиков, сказал он, буржуазные органы печати стараются перещеголять друг друга, один господин журналист — перековырять другого, своего коллегу. По три копейки за строчку.

— Сразу откровенно скажу, — заявил Иван Иванович, — в плодотворность только что открывшегося совещания мы, большевики, не верим. Не верим, ибо с антинародной газетной публикой нельзя договариваться — ведь она преподносит свои измышления, прекрасно зная, что это ложь. Идет борьба за широкого читателя; борьбу честную буржуазия не признает. И мы счастливы, что революция развязала нам руки — на каждый удар мы будем отвечать ударом.

Выступление ответственного редактора «Известий» вызвало настоящую бурю — противников большевиков в зале было предостаточно, они повскакали со своих мест, послышались истерические выкрики. Опрокидывая стулья, масса «желтых газетчиков» ринулась к выходу. В зале остались только Скворцов-Степанов и представитель большевистской газеты «Социал-демократ» Н. Н. Овсянников. Поглядывая смущенно на часы, к дверям поспешил и П. П. Малянтович. «Каком конфуз», — бормочет он…

Тем не менее упомянутый «конфуз» немного повлиял: буржуазная пресса умерила нападки на «левых», как принято было называть сторонников революционных действий. Однако это затишье было недолгим. Через неделю все пошло по-старому…

«Положение на газетном фронте явно обострилось, — говорил в кругу товарищей Иван Иванович. — Возросла развязность клеветников. Теперь они норовят для придания правдоподобности ссылаться на какие-то «имеющиеся документы». Например, что мы агенты Гогенцоллернов! Впрочем, такие басни прежде всего рассчитаны на тупого обывателя и черносотенцев всех мастей. Буржуазия не может простить пролетариату и его партии завоеванных ими позиций. Газеты эсеров при этом поддерживают низкие выпады реакции, а меньшевики в лучшем случае — помалкивают».

Конечно, в этой ситуации Скворцову-Степанову как ответственному редактору в «нефракционной газете» приходилось соблюдать известную нейтральность. Его часто охватывало бессильное негодование, когда он наблюдал, какие потоки клеветы выливались на партию, а «Известия» не могли ответить на каждый удар ударом. Поэтому после раздумий Иван Иванович пришел к мысли использовать исторические параллели и, в частности, жизнь и деятельность Марата, чтобы выразить через факты истории свое отношение к современным событиям. И вот с начала апреля до середины мая в «Известиях» публикуется серия его статей о герое французской революции.