Сквозь аметистовые очки

– Откуда вы узнали?

– Она сама мне написала. Когда я первый раз встретился с ней и ее мужем, она отказалась отдать одну картину. Сказала, что на ней изображена ее мать. А картина была очень сильная. Она сейчас висит в моем кабинете в стамбульском особняке.

– Но ведь вы сказали, что она не продала вам картину.

– Не продала. Но этой весной я получил посылку. Картина и записка. Всего два слова: «Простите и прощайте». И подпись – Полина Исаева. Я почему-то подумал, что она собралась свести счеты с жизнью, и эта записка – ее прощальное письмо…

– Извини, Тимур, девчонки вышли из палаты, – вынужден был прервать рассказ Молчанова Иван. – Идут на беседу с хирургом. Я схожу с ними, а потом тебе перезвоню, лады?

– Лады, – согласился Тимур.

То ли Асе показалось, то ли это действительно было так, но Снегирев выглядел гораздо лучше, чем в больнице в Старске.

– Спасибо вам, – сказал он. – Спасибо тебе, голубка.

И, не сдержавшись, заплакал.

– Все будет хорошо. – Ася взяла его за руку. – Я точно знаю.

– Это опухоль плачет, не я, – успокоил ее Павел Павлович.

В это время в палату заглянула медсестра и пригласила посетительниц на беседу с лечащим врачом Снегирева.

Хирург Леонид Николаевич Асе очень понравился. Лет сорока, высокий, крепкий, спортивный. Во всем его облике чувствовалась такая сила и уверенность, что в сказанное им верилось безоговорочно.

– Технически операция по удалению опухоли не представляет труда, – сказал он, показывая на снимки, висящие на подсвеченной панели. – Опухоль абсолютно доступна. Сложность в том, чтобы не нарушить жизненно важные центры, которые уже затронуты опухолью. От этого зависит качество жизни пациента в послеоперационный период. Мы же хотим, чтобы наш Павел Павлович мог слышать и ходить.

– И рисовать, – добавила Ася.

– И рисовать, – согласился Леонид Николаевич. – Чтобы избежать осложнений, операция проводится в условиях нейрофизиологического мониторинга, который в нужный момент дает знать хирургу, когда нужно остановиться.

– А что потом? Облучение? Химиотерапия?

– Мы сегодня взяли у Павла Павловича биопсию. Если анализ подтвердит, что опухоль доброкачественная, то ничего этого не потребуется.

Иван слушал доктора, а в голове его зрела некая мысль. Что-то в рассказе Тимура разбудило его интуицию. Шестое чувство нашептывало Ивану нечто важное, пусть он пока и не мог конкретизировать свои ощущения.

После беседы с врачом девчонки хотели снова пойти к Снегиреву, но медсестра не пустила их. Больному только что сделали укол снотворного, ему нужно отдохнуть перед операцией.

Глава 31

– У нас есть повод для праздника, – сказал Рыбак, выйдя из клиники и с наслаждением вдыхая свежий, пахнущий осенью воздух.

– Рано еще, нужно дождаться результатов операции, – возразила Ася.

– В мире происходят и другие события, не только операция Снегирева.

– Рассказывай, мы с Асей уже достаточно заинтригованы, – скомандовала Кристина.

И Иван рассказал о визите турка, о сумасшедшей сумме, которую он заплатил за картины. Рассказал и о том, что настоящее имя Альбины Полина. Полина Исаева. И тут он вдруг понял, что нашептывала ему его интуиция.

Анастасия, администратор отеля, где остановились Еремины, сказал, что Альбина называла фамилию разведчика из советского сериала.

Он тогда спросил:

– Штирлиц?

Она сказала:

– Нет.

И он снова спросил:

– Тихонов?

И она снова сказала:

– Нет.

А фамилия разведчика была Исаев! Максим Исаев! Она искала человека по фамилии Исаев! Нашла и уехала с ним. Причем уехала на его машине, поэтому ни таксисты, ни водители автобусов ее не видели.

Он резко остановился и сказал:

– Надо ехать на Домбай!

– Ваня, что случилось? – Ася озабоченно заглянула в его глаза.

– Я, кажется, знаю, куда делась Альбина Еремина.

– И? – спросила Кристина.

– Ты же хотела ее найти! Я по глазам видел, что хотела.

– Но ты же не хотел!

– Это я тогда не хотел, когда у нас полмиллиона долларов не было, – подражая почтальону Печкину, заявил Иван. – А теперь очень даже хочу.

– Я тоже хочу, – согласилась Кристина.

– И я, – подтвердила Ася.

– Мне просто на самом деле интересно, что с ней случилось и почему, – сказала Кристина. – И когда мы отказались от поисков, мне стало как-то не по себе. Появился какой-то внутренний дискомфорт.

– Я заметил. Особенно когда вы с Асей отправились пить моккачино, а потом вернулись с вытянутыми физиономиями. И что мне теперь с вами делать? Бросить здесь одних без присмотра не могу.

– Зачем бросать? – Кристина пожала плечами. – Поедем втроем. Только узнаем, как прошла операция Снегирева, и поедем.

С утра зарядил мелкий осенний дождь, подул ветер, срывая листья с деревьев и засыпая ими землю. К Снегиреву их снова не пустили и вообще попросили не мешаться под ногами.

Ася тут же принялась что-то строчить в своем ноутбуке. У Кристины в сумочке оказалась электронная книжка, и она с головой ушла в чтение. Один Иван, не зная, чем заняться, мерил шагами больничный коридор. Почему-то ему казалось, что операция продлится до конца дня, и когда через два часа к ним подошел Леонид Николаевич и сказал, что все прошло успешно, не поверил своим ушам.