Сквозь аметистовые очки

– Умут-бей не возражает.

Тимур понимал, что в таком виде, как они есть, картины показывать нельзя. Вообще-то, нужно было их заранее развесить или хотя бы расставить. И чего он раньше об этом не подумал? Все-таки хорошо, что Федор поехал с ним. Даже несмотря на всю его эксцентричность.

Умут-бей ходил между полотен, придирчиво рассматривал их, всматривался в подпись художника и одобрительно цокал языком. Потом он увидел чайку за стеклом. Ту, что, по мнению Лебедева, изображала Асю. Долго смотрел на нее, а потом на русском языке сказал:

– Да, это она.

Глава 30

Суета, которая непременно предваряет каждую поездку, полет на самолете, ночная Москва в окнах отеля – все это вытеснило из головы Кристины разочарования последнего дня. Да, Тимур – непростой человек, но он ценный сотрудник, и пора принимать его таким, какой он есть. Вот только что-то внутри Кристины сопротивлялось тому, чтобы Тимур был просто сотрудником.

Сразу после заселения в гостиницу сотрудники «Кайроса» отправились в клинику к Снегиреву.

Им очень хотелось поговорить с хирургом, который будет оперировать Павла Павловича, но он был занят, и медсестра проводила их в палату, пообещав сообщить, как только доктор освободится.

– Только вас слишком много, – строго сказала она. – Я могу пропустить только двоих.

– Я останусь, – сказал Рыбак. Атмосфера больницы действовала на него гнетуще, но раскисать было никак нельзя, ведь он несет ответственность за Асю с Кристиной.

Обнаружив в коридоре несколько удобных кресел, он сел, прихватив с журнального столика какую-то брошюру. И тут же зазвонил телефон. «Тимур» – увидел Рыбак и нажал на зеленую трубку.

– Приветствую, Иван! Как вы там?

– Нормально, в больнице сейчас. Девчонки с дедом разговаривают, а я сижу в коридоре.

– Это хорошо, что сидишь. У нас тут такие дела произошли.

И Тимур рассказал о неожиданном визите Умута Кылыча.

Осмотрев картины, турецкий гость изъявил желание купить их все. Оптом.

Тимур, разумеется, не возражал. Когда зашел разговор о цене, Тимур решил перестраховаться и попросил пятьсот тысяч долларов. После яростного торга сумма уменьшилась до трехсот тысяч.

– Разумеется, я готов купить картины, которые еще будут написаны, – сказал Умут-бей.

Тут Тимур признался, что художнику завтра удаляют опухоль головного мозга, а потому, будут или нет написаны новые картины, ведает только Господь Бог. То ли Тимур был настолько убедителен, то ли тема онкологии имела для Умут-бея особое значение, но он переменил свое мнение и заплатил первоначально запрошенную Тимуром сумму. Пятьсот тысяч.

– То есть как заплатил? – не поверил Рыбак.

– Очень просто. Деньги уже у нас на расчетном счету.

– Круто!

– Но это еще не все. Слушай дальше.

Время было обеденное, и Тимур предложил гостям перекусить. Ну, это он так сказал. На самом деле, не желая ударить лицом в грязь, Тимур отвез гостей в «Грецию» – один из лучших ресторанов в городе. Владел заведением давний друг «Кайроса» Прохор Тарасов. Поэтому сотрудников фирмы в ресторане знали и всегда угощали самыми вкусными блюдами.

К удивлению Тимура, Умут-бей отпустил своего помощника, а Федор Лебедев самоликвидировался, объявив, что побежит в офис к Руслану, посмотрит, как там у него дела. Таким образом, они с турецким бизнесменом остались вдвоем в уютном кабинете, куда пускали только самых дорогих гостей.

Официант принес вино, закуски и удалился.

Умут-бей с видом знатока рассматривал ресторанное убранство – тяжелые бордовые драпировки на стенах, массивный стол, мягкие кресла на гнутых ножках, имитирующих львиные лапы.

– Почему вы выбрали именно этого художника? – спросил Тимур, наполняя бокал гостя греческим вином.

– Четыре года тому назад я готовился открыть третий отель в Бодруме, и хотел, чтобы он был особенным. Два других отеля оформлены в турецком стиле: османский текстиль, мебель из натурального дерева, перламутровые инкрустации, бронза и бархат. Но потом мне захотелось чего-то особенного. В моих отелях отдыхает много ваших соотечественников, и я подумал, что неплохо было бы добавить к восточному колориту немного колорита российского. Чуть-чуть. Я рассматривал много разных вариантов декора, но остановился на этих картинах. Они самобытные и при этом яркие, теплые и очень позитивные. Способны улучшить даже самое плохое настроение. Если когда-нибудь будете в Бодруме – добро пожаловать, посмотрите и убедитесь.

Умут-бей поднял бокал и сделал небольшой глоток.

– Неплохое вино. Очень даже неплохое. Хотя я предпочитаю наши турецкие вина. Кстати, я догадывался, что картины пишет не Альбина.

– Почему? – заинтересовался Тимур.

– Эти картины только внешне простые. В них очень много жизненной философии, которая требует уединения и сосредоточенности. У Альбины же была совсем другая душевная организация. Она постоянно бродила по московским улицам. Пыталась как-то меня вытащить на прогулку, но я быстро сдался. Похоже, она действительно перенесла какую-то очень сильную травму, но не ту, о которой рассказывал ее муж. Все это было до аварии.

Кстати, ее даже звали не Альбиной. Полина Исаева – вот как ее звали.