Сквозь божественную ложь 2 (СИ)

Портовый район Радианта воплощал в себе суровую утилитарность даже по меркам города на фронтире. Доки представляли собой огромные коробки, возле которых разрастались вспомогательные здания, пристройки и складские блоки. От амбаров влажно несло рыбой, но меньше, чем я ожидал. Немногие рисковали ловить её в Змеиной, так как даже вдалеке от границы Области всегда был шанс вытащить смертоносный улов. Порой твари, в избытке водившиеся в реке, заплывали далеко вверх по течению.

У пристани выстроились деревянные баржи с высокими бортами, обшитыми металлом. С кормы на берег опускались сходни. Вдоль бортов проходили толстые канаты, которые крепились к крупным столбам на пристани. Относительно небольшие паруса заставляли задуматься, как корабли собирались возвращаться против течения Змеиной с добычей.

Я поговорил с несколькими капитанами и старшими помощниками, которых разыскал. Как только они узнавали, что в путь отправляется маленькая группа, меньше десяти приключенцев, они отказывали мне, и никакие щедрые посулы не переубеждали их сменить мнение. Объяснялось это просто. Даже свободные экспедиции, то есть не финансируемые государством, а каким-нибудь эксцентричным аристократом или же учёными, включали в себя не менее трёх десятков разумных.

Малые группы предпочитали сбиваться в большие компании. Так было безопаснее и дешевле. Кроме того, поскольку навигаторы часто запрашивали за свои услуги долю от добычи, в их интересах было набрать больше народа.

Переходя от капитана к капитану, я быстро терял надежду на то, что найду подходящий вариант. Объединённые профессиональной солидарностью и заботой о собственной безопасности, навигаторы мрачно мотали головами и уходили прочь.

Это укрепило мои подозрения, что приказчик Потита лукавил. Не получится ли так, что команда судна, предоставленного купцом, будет состоять из нанятых головорезов, которые после отплытия нападут на нас, чтобы вернуть своему хозяину уплаченное? А навигатору, который пустит их на борт, Потит заплатит за соучастие. О похожих схемах я слышал ещё в прошлой жизни.

Повезло мне лишь под конец, когда я разговорился с одним моряком, который отдыхал рядом с грудой ящиков и услышал мой последний разговор.

— Так вы, это, со стариком Верилием счастья попытайте. — Он щербато ухмыльнулся. — Если ещё не помер. Мозги-то у него завсегда набекрень были, а как запил, так и вовсе стравил за борт последние. Глядишь, и согласится на семерых.

Характеристика нашего предполагаемого навигатора не внушала доверия. К тому же его описание сильно отличалось от того, что дал словоохотливый трактирщик, в красках повествуя об опыте и навыках давнего знакомого.

Но делать было нечего. Даже если бы мне вздумалось выкупить баржу и самолично встать за её штурвал, этого не допустила бы гильдия навигаторов, получившая от герцога исключительное право на речные путешествия по Змеиной. Так они защищались от конкурентов — авантюристов, имевший морской опыт.

Обитал Верилий в северной части портового района, ныне практически заброшенной. Там доживали свой век рыбные амбары, использовавшиеся так редко, что большая часть пришла в полную негодность. В одном из таких зданий, косом, с дырявыми стенами, скрипучим полом и шаткой крышей, обосновался старый навигатор. Дыры он кое-как заделал, обустроив для жизни дальний угол, сейчас заваленный пустыми кувшинами. От них разило кислым вином, а от старика, храпевшего на груде тряпья, пахло давно не мытым телом и дрянным табаком.

Когда Айштера споткнулась о какой-то хлам на полу, Верилий громко всхрапнул и открыл серые глаза, уставившись на меня. В них сияла ясность, удивительная для того жалкого состояния, в котором он пребывал.

Не человек — обломок человека.

— А вот и вы, — сказал старик с удовлетворением, словно рассчитывал на наш визит. Он грузно уселся в своём грязном ложе и схватился за лоб. Нашарил рядом кувшин, в котором булькало на дне, и приложился к нему. Оторвавшись, он причмокнул и вытер губы.

— Для действа нужна плата. Вы заплатите, и я повезу, — произнёс он, присвистывая, как змея. В его голосе чудилось нечто чужеродное. — Дорога извилиста, но кончается во круге. Перст укажет на суть явления, а счастливый амулет дарует трём слияние в единстве.

— Что? — растерялся я.

Несмотря на все предупреждения, я был не готов к тому, что пришлось столкнуться с настоящим безумцем.

— Какой прекрасный образец чистого, незамутнённого делирия, — восхитилась Чжинри.

Верилий не удостоил её ответом.

— Я был там, — захихикал он, — был там так часто, что перестал возвращаться. Река зовёт, и я иду навстречу утраченной половине. Никто больше не проведёт вас к сердцу ещё не рождённого божества. Они не знают, но дорогу можно нащупать в Клубке.

Он моргнул. Его мокрое лицо блестело от пота; мутная капля висела на кончике носа. Старик смахнул её и вновь поднял ко мне глаза. Они потускнели, словно обесцветившись.

— Я видел вас во сне, — произнёс он уже другим голосом, хриплым и измученным, но принадлежавшим, несомненно, человеку.