Сквозь джунгли Непала

И тогда Шива пошел в Гималаи. Он сел на вершину горы Кайлас и приказал Ганге спуститься со своей головы. Ганга хлынула потоком с головы Шивы на Гималайские горы, а с гор потекла на равнины, образуя за ними моря и океаны. С этих пор, сидящий в Гималаях Шива, удерживает в пучке волос жену Гангу, тайную свою возлюбленную. Ее никто никогда не видел, а только ежедневно ощущают в виде воды. Вот почему всякая вода для шиваитов является священной Гангой, и они поклоняются ей. Особенно священной является река Багмати, которая впадает в Ганг и берет свое начало в Гималайских горах, где располагается великий бог Шива. Для нас эта легенда — образец народного творчества, но для верующих шиваитов, да и для всех последователей индуизма — это целый ритуал обязательного поклонения воде, священной в любом виде. Но вода течет, и люди находятся в движении— они пересекают реки и горные потоки и, следовательно, ступают ногой в воду. А ноги грязные и греховные. Но ведь нельзя, не замочив ног, пересечь реку. Поэтому в обряд перехода реки у индуистов введены как бы извиняющие мотивы. Перед тем как вступить ногой в воду, индуист берет несколько пригоршней воды в рот, говоря этим, что вода нам нужна для пищи, потом несколько капель льет себе на голову, в знак того, что вода украшает нас, а затем делает намастэ.

В храме Пашупатинатх около нас гурьбой бегали мальчишки и, перебивая друг друга, задорно кричали намастэ, а многие из них даже протягивали свои ручонки для рукопожатия. Некоторые ради развлечения просили милостыню, блестя озорно глазами, кричали бакшиш (милостыня, вознаграждение за услуги), а если кто-либо из нас делал попытки дать им что-либо, они с громким смехом разбегались по сторонам. Когда мы, миновав золотой храм, направились к каменному мосту через реку Багмати, то нам преградил дорогу огромный бык зебу с горбом на спине. Мы от неожиданности остановились. Мальчишки смело бросились на него, и бык уступил нам дорогу. Но этим наше знакомство с быком в храме Пашупатинатх не окончилось. Бык все время преследовал нас по пятам, громко ревя, и порою, когда мы уже считали, что скрылись от назойливого знакомца, появлялся неожиданно с другой стороны и опять принимался за свое. Однако на мосту он все же оставил нас в покое, и мы успели разглядеть каменные площадки на берегу реки Багмати, предназначенные для похорон. Слева от нас, за золотым храмом, на правом берегу реки лежали широкие, видимо из мрамора, резные плиты, на которых сжигали тела умерших из королевской семьи. Справа находились также плиты, но без украшений. На них сжигались трупы простых людей. До обряда сожжения оставалось что-то около часа, так как сожжение происходит на закате, и мы решили сначала осмотреть храм, а затем на обратном пути понаблюдать церемонию.

Мы прошли каменный мост, разогнав целую свору обезьян, и стали подниматься по склону горного массива Чауришанкер, на котором расположена вторая часть храма Пашупатинатх. Слева, напротив золотого храма, виднелась двухэтажная постройка. На первом этаже ее в глубине открытой ниши находилось изображение Шивы, а над ним, на втором этаже, целый ряд закрытых дверей — из досок, удивительно напоминавших сараи-голубятни в пригородах Москвы. Вдруг одна из таких дверей открылась, и на пороге второго этажа прямо над нами появился смуглый старик. Глаза его блестели каким-то странным блеском. Заплетенные в бесчисленное количество мелких косичек волосы длинными змейками обвивали упитанное тело и даже достигали ног. Старик улыбнулся, и мы увидели крепкий ряд белых зубов. На вид ему было лет шестьдесят. Он тут же вознес руки к небу и начал декламировать какой-то гимн на санскрите. Но увидев наши удивленные лица, старик заговорил по-английски, и, хотя это был ломаный английский язык, я все же понял, что он всю эту комедию играет специально для нас. На мой вопрос, кто он и сколько ему лет, старик ответил, что является сыном солнца и ему столько же лет, сколько и солнцу. Затем он начал рассказывать о прелестях жизни в своей голубятне, о том, как много счастья ему приносит образ жизни отшельника, живущего рядом с таким удивительным храмом. Разговор был настолько необычен, что скорей всего напоминал беседу врача с умалишенным. Отшельники привыкли к чудачеству, которым они привлекают толпу паломников. Многие из них нервнобольные. Со странным чувством я и мои друзья покинули «святую обитель».