Сквозь джунгли Непала

Лари и дежурный рабочий развели костер, вырыли яму, предназначенную для кухни, и хотели было ставить греть чай, но выяснилось, что воды поблизости нет. Вода находилась только в реке Бакре, к которой надо было пройти через густые заросли камышей. Эти камыши являлись излюбленным местом обитания тигров: звери собирались в них и устраивали кровавые пиршества.

В темноте вокруг нас то и дело вспыхивали зеленые холодные огоньки глаз различных животных, которые робко жались к домам людей, боясь нападения владык леса. Все рабочие наотрез отказались идти за водой, так как у нас была все-навсего одна работавшая лампа «летучая мышь» — все остальные были разбиты во время перехода на волах. Кроме того, рабочие заявили, что ночью опасно проходить по камышам, так как там масса колючек, и они могут повредить ноги. Тогда я взял ведро, карманный фонарик и только хотел было пойти в камыши, как меня схватил за руку Лари и сказал, что если Барма узнает, что господин ходил за водой, то он за это его «убьет» и что он ни в коем случае не пустит меня. Я снял с ног резиновые сапоги и предложил их рабочим. Они подошли, по очереди примерили их и, взяв у меня карманный фонарь, с сапогами в руках ушли в темноту. Прошло десять минут, двадцать… Рабочие все не возвращались. Но вот показался свет фонарика и, расплескивая воду, появилась ватага смеющихся рабочих. В руках одного из них были мои резиновые сапоги. Не испугавшись на этот раз опасных колючек, они возвращались босиком. Оказывается, у реки разыгралась веселая история.

Когда рабочие прошли камыши и были уже около Бакры, никто из них не хотел первым влезать в реку, чтобы наполнить водой ведра. Вдруг один из них надел на правую ногу сапог — это привело всех в неописуемый восторг. Глядя на него, другой рабочий напялил себе на левую ногу второй сапог, и оба полезли в воду. Но другим тоже захотелось попробовать сапоги на себе и испытать ощущение воды, текущей вокруг, но не попадавшей на ноги. Они выливали воду из ведер и каждый по очереди надевал пару сапог и шел на реку наполнять ведра. Такую манипуляцию проделал каждый из рабочих под громкие возгласы одобрения своих уже испытавших удовольствие друзей. После этого они, делясь впечатлениями, двинулись в обратный путь. Посмеявшись с рабочими над этой историей, я протянул руку, чтобы взять стоявшие рядом сапоги. Но один из рабочих опередил меня. Он взял сапог, бережно поднял его и… вылил из него в ведро воду. Затем он взял другой сапог и также спокойно вылил из него воду во второе ведро, затем стряхнул сапоги и подал мне. Я был обречен ходить босиком в течение всего вечера.

Утром на следующий день мы направились вверх по долине реки Бакра в сторону деревни Ганготия, где обычно по четвергам и субботам бывает базар. Мне хотелось разбить лагерь в этом районе, так как там имелась вода и можно было раздобыть продукты.

Дорога была очень тяжелой. Мы шли по песчаному руслу реки по колено в воде. Волы и колеса повозок, погружаясь, застревали в песке. Повозки то и дело приходилось толкать руками, помогая волам. Каких-то несколько километров до Ганготии мы преодолевали более пяти часов. И к вечеру неподалеку, от деревни около ручья с чистой и прохладной водой разбили лагерь.

Домов в деревне мало. Хижины напоминают шалаши. Посередине селения стоят столы и лавки с навесами. Население живет в основном за счет базара, сдавая углы своих хижин торговцам. Жители деревни очень бедны. Взрослые люди ходят почти голыми. Дети, конечно, совершенно раздеты. Однажды у одной хижины я встретил сидевшего на корточках парня лет шестнадцати. Он сидел с закрытыми глазами, прислонившись к дереву, и что-то шептал. Я подошел к нему поближе и, дотронувшись до руки, понял, что он был в бреду. Тело его горело. Это был признак знаменитой лихорадки овул, наводящей на всех европейцев, побывавших в Непале, ужас. Значительная часть населения непальских тераев больна этой лихорадкой. В Непале ежегодно от овула умирает около тридцати пяти тысяч человек. Интересно отметить, что племя тхару, живущее в непальских тераях, имеет иммунитет против этой болезни.