Сквозь этажи

Куда исчезли глаз твоих глубины,
Надежд и обещаний залежи на дне?
И почему под небесами голубыми
Другого освещает твое солнце.
А все осадки выпали на долю мне?..

А время почему так быстро шло-прошло,

Хоть обещало многое?
Девчонка милая так быстро подросла,
Чудная, длинноногая?
Неужто впрямь веселья время прекращается?
Ведь жар углей во мне еще живой,
Но с мужем ты теперь, а я — с женой,
И все, что было меж тобой и мной,
Нам ныне строго запрещается!

Тогда ходила в платьице из ситца,

На службу скучную брела чуть свет.
Теперь ты стала гордая девица,
Работа важная и чопорные лица,
И носишь только импортный вельвет.

И время почему так быстро шло-прошло,

Хоть обещало многое?
Девчонка милая так быстро подросла,
Чудная, длинноногая?
Неужто впрямь веселья время прекращается?
Еще и жар углей во мне живой,
Но с мужем ты теперь, а я с женой,
И все, что было меж тобой и мной,
Нам ныне строго запрещается!

Ульви, Эва, Карл аплодируют каждый соответственно своему темпераменту.

УЛЬВИ. Потрясно. Но мне больше нравятся душевные. Или на худой конец веселые, но без этого…

ИВО. Я бы сказал, более целомудренные.

КАРЛ. Песенка, конечно, прелестная. Но довольно фривольная.

ЭВА. Слова. Мотивчик ничего себе (Продолжает заниматься столом.)

ИВО. Им, когда танцуют, только такое и подавай. Весь вечер бегают — давайте эту «девчонку длинноногую». А видели бы вы, как загорается от этой штучки наш председатель товарищ Маякас! Так свою девицу прижимает, что та, того и гляди, треснет!

ЭВА (искренне и необдуманно). Так он все такой же?

КАРЛ. …не понял вопроса?..

ЭВА. Ну, в том смысле, что такой старый и прижимистый, а в варьете бегает?

УЛЬВИ. Иво, называть пятидесятилетнюю корпулентную супругу Маякаса девицей — по-моему, пошлость.

ИВО (хохочет, но только мгновение, быстро приходит в себя и говорит). Черт побери, ты права, Ульви. Иронизировать над дамой, конечно, пошло.

ЭВА. А теперь прошу к столу! Остынет — будет совсем не то. (Накладывает еду, все едят.) Знаете, дети, какая причудливая мысль пришла мне в голову? Эта «девчонка длинноногая» напомнила мне мини-юбки, и я вдруг поняла, что вы, молодежь, этого времени вовсе не видали…

КАРЛ. Да-а, было времечко…

ЭВА. Правда ведь, Карл? Даже жалко, что эта милая мода так быстро прошла и все мы, весь прекрасный пол, навеки влезли в брюки!

ИВО (постепенно разоблачаясь). В этой квартире скоро никого уже в брюках не останется.

ЭВА (не так уж и навязчиво запевает). «Ох, мини-юбка, мини-мини юбка…» (На минуту вступает термоузел.) Карл, ты не мог бы испортить этот инструмент?

КАРЛ. Нет уж, мать. Честно говоря, сейчас я этому агрегату в чем-то даже благодарен. (Заметив обиженное лицо жены.) Нельзя же петь во время еды, ведь дети перенимают и наши манеры?

ЭВА. По-моему, Иво, ты мог бы подумать даже о консерватории. Музыкальное училище позади, голос у тебя красивый, звучный.

ИВО. От экзамена по немецкому мне и там не отвертеться.

КАРЛ. А, ты преувеличиваешь свое незнание языка. Подумаешь, иностранный, нашел, чего бояться… Ну, скажи мне что-нибудь уместное за столом.

ИВО. Водка.

УЛЬВИ. Снова глупая шутка, Ив.

КАРЛ. К завтраку действительно не очень-то подходит. А скажи, например…

ИВО (протягивает руку к отцу). Bringen Sie uns bitte die Speisekarte, Herr Ober!

КАРЛ. Слыхала, мать? Наш сын на превосходном немецком языке желает нам приятного аппетита.

УЛЬВИ (ворчливо). Язык, разумеется, был так же превосходен, как и содержание. Он попросил господина официанта подать ему меню.

КАРЛ (с сожалением). Пардон, я учил английский. А то нашим домашним языком перед экзаменом Иво стал бы немецкий.

ЭВА. Но вы, дети, могли бы для практики каждый день…

ИВО. Нам на своем-то языке поговорить времени не хватает. Только перед телеком раз в неделю, когда у меня выходной.