Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ)

– Богов здесь нет. Они оставили тебя. Есть только мы. И ты полностью наш. Ты теперь одержимый нами.– Торжествуя, бахвалился Баркун, исказив голос в неистовом самодовольстве.

И демон стал монотонно твердить «Одержим», пытаясь сломить Азариэля и подчинить остатки его расколовшейся души.

Глава тридцать вторая. Исцеление сквозь пустоту

Деревня под Норт Поинтом. Восемь часов вечера.

Азариэля сильно тошнило. Его неистово рвало несколько часов кровавыми массами, перемешанными с кусками загустевшего гноя. Все внутренности словно возгорелись пламенем и стали прогорать энтропией плоти, обращаясь в тлен. Альтмер чувствовал, как всё внутри него поражает неописуемая чума. От той силы боли, что неслась по его телу, парня давно должен был убить болевой шок, но нервные рецепторы по всему телу начали подгнивать, что сильно притупило всякую боль.

Высший эльф держался за живот и корчился всеми мыслимыми и немыслимыми гримасами, плясавшими безумным танцем на его лице. Азариэль лежал на кровати в спальне своего друга. Он не видел, что стоит вокруг, ибо его глаза были залиты смердящей густой зеленоватой жижей, от которой опухали веки и набухали брови. Альтмер лишь чувствовал, как заботливая женская рука пытается убрать кусочком ткани гнилостную пелену на глазах.

Камзол вместе с рубахой были сорваны и отброшены в сторону, предоставив на свет торс и руки Азариэля. Желтоватая кожа медленно начинала приобретать все оттенки мёртвой плоти. На плоти то и дело начинали набухать гнойные чумные бубоны. Правая рука парня вообще стала постепенно надуваться от того букета страшных болезней, что гангренозною тьмой бушевала в теле высшего эльфа.

Губы Азариэля почернели, приобретя угольный оттенок. Вся носоглотка отекла настолько, что парень не мог нормально вбирать воздух, и каждый его вздох сопровождался нестерпимым стоном. Всё лицо постепенно начинало сползать и набухать, словно его неравномерно медленно наполняют жидкостями.

На месте груди, где прошелся топор «Кровавого охотника» и оставил отметину, рана постепенно начала загнивать, а место возле неё чернеть. Из ранения уже текла странная тёмная смердящая сыростью жидкость. Края раны загнили окончательно и почернели, став как тряпочные. А из самой раны весело и ликующе выползали белые, не обременённые заботами паразиты.

Последним, что оставалось в полной статичности здоровья и порядка, ибо даже мозг и сердце поддались распаду, покрываясь гнойными волдырями, и укутываясь в одеяла из червей Обливиона, в теле Азариэля была его механическая рука, поскольку металлы, из которых был сделан протез, механизмам коррозии не подчинялись.

Хуже тела приходилось только разуму Азариэля. В его сознании весело бесновался Баркун. Он часами своими монотонными, но в тоже время помпезными речами изводил бедного парня. Несколько часов Азариэль слушал про вечную славу гноящихся во имя Намиры и Перайта, про то, какую силу и могущество они получают и как они почитаемы в обществе Даэдра. Также демон предрекал, каким станет Азариэль после того, как механизмы его повелителей закончат реконструкцию плоти и разума. Баркун рисовал образ грузного раздутого существа, которому не страшна любая боль, ибо все нервные рецепторы просто истлеют. Всё, что возможно, раздуется до неузнаваемых размеров. Своей распухшей рукой он сможет орудовать как боевым молотом. Ноги станут настолько массивными, что его и мамонт с места ни сдвинет. А все органы внутри настолько матируют, что смогут производить едкую кислоту, которая с лёгкостью разъест даже адамантий. Перед Азариэлем встал образ того воителя чумы, рыцаря отчаяния и самопрезрения, третьего чемпиона Люция, что был убит в канализации, который стал воплощением самого отвращения и тьмы миллиона болезней. И все эти жуткие рассказы про будущее, прерывались безумным смехом, жутким хохотом самого зодчего плоти и разума.

И пока Демон изводил плоть и сознание парня, пытаясь видоизменить эти две ипостаси сразу, Азариэль стал терзать свою душу и испытывать глубочайшее осознание собственной вины.

Он, рыцарь Ордена, герой кампании по всему Тамриэлю и воитель, которому доверили меч Верховного Магистра, вступавший неисчислимое количество раз в битвы с самыми омерзительными тварями, ни разу не поддавшийся искушению, сегодня пал жертвой гнусной задумки мерзкого Демона. Он позволил своим чувствам настолько открыться и разрушить ментальные барьеры, что мерзкий Даэдра пробрался в его разум, душу и тело. Бывший рыцарь настолько раздосадовался, от увиденного, что своим отчаянием предопределил свою медленную ментальную смерть. И теперь Азариэль до полного конца осознал всю суть постулатов Ордена и то, от чего они могли оградить. Но было слишком поздно, и чума медленно подчиняла орган за органом, часть тела за частью тела.