Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ)

Бой вокруг них практически замер. Крестьянин поднял свой стальной меч и приготовился к схватке. Но при первом же ударе об демонический эбонит сталь Саво раскололась и клинок со звоном разлетелся на осколки. Тварь из Обливиона расхохоталась жутким смехом и практически потеряла интерес к крестьянину. Но Саво не собирался отступать. Он поднял окровавленную пику с земли и позвал к себе чудовище. И пока дремора разворачивался, Саво постарался нанести удар. Удар пики пришёлся прямо в сердце слуги Даэдра. Пика с металлическим хрустом пробила броню и устремилась вглубь противника, который изо всех сил, в отместку, обрушил свой клинок на крестьянина.

В это мгновение Саво почувствовал, как холодный эбонит из кузней Обливиона хладной поступью проникает сквозь плоть, касается его органов, разрезая их, и жизнь невозвратимо покидает его. И крестьянин из последних сил надавил на пику, пронзив чёрное сердце врага.

Глаза дреморы расширились от удивления, что какое-то крестьянское оружие пронзило его, разбив столь прекрасный доспех, что его вообще кто-то смог поразить.

И простояв пару мгновений, они оба замертво упали на землю. Простой крестьянин и дремора Молага Бала сплелись в последнем смертельном танце, в котором и отошли к своим хозяевам.

И Саво уже не увидел того, что он и его отряд были лишь приманкой и маги Ордена начали десятками выжигать еретиков, которые практически взяли укрепления. Крестьянин не знал, что тут планировалась молниеносная и массивная атака, и сюда было кинуто больше тысячи еретиков Даэдра. Он не увидел как практически все защитники укреплений были вырезаны превосходящим по численности противником. Саво и не смог увидеть как эти самые еретики горят, а маги Ордена делают всё, чтобы не допустить окружения.

Он уже ничего не видел. Его обмякшее тело лежало на поле сражения, а душа устремилась к Аркею. Но позволив раскрыться противнику, он и свершил свой личный подвиг, ибо если бы не удар во фланг, спровоцировавший противника, то перестреляли бы магов Ордена, и окружения всех воинов второго рубежа было не избежать. И в этот миг наверняка решалась судьба Тамриэля. Личный подвиг крестьянина в битве с дреморой лишил еретиков, да всех атакующих сторонников губительных сил талантливого командира из Холодной Гавани. Именно этому слуге Даэдра было поручено прорваться через стены цитадели. Но весь план проваливался из-за скоротечного боя, который навсегда решил судьбы этих двух воинов.

Саво остался лежать на пустом поле боя, усеянном только трупами. Где-то в дали не так давно протрубил знакомый рог, но перед этим был дан сигнал на отступление. Но Саво этого уже не услышал, ибо он навсегда сплёлся в боевых объятиях с противником.

Но даже этого подвига было мало для того, чтобы остановить наступающие орды противника, одураченного лживыми обещаниями своих покровителей. Они, не зная страха и подгоняемые дреморами, шли в бой, стремясь устроить безжалостную резню, в которой хотели восхвалить Даэдра. И маги, насколько бы могущественны не были, не могли управиться и с мелкими еретиками, и со стрелками и с офицерами-дреморами. И казалось, что подвиг стал напрасным, и маги уже начинают отступать. Но, похоже, сегодня сами Боги не возжелали того, чтобы подвиг крестьянина пропал в никуда за ненадобностью…

Сама земля начала содрогаться от тяжёлых шагов. Скрёжет древнего металла и шум паровых механизмов наполнили поле брани. И тут, от цитадели, завиднелась огромная шагающая машина, чей металл сияет в свете сотен огней. Огромный колосс разрушения, по милости и мастерству магов, профессоров и мастеров был возвращён к жизни двемерский центурион.

Силы еретиков в изумлении и страхе остановились, прекратив наступление, увидев, как огромная монументальная статуя, контролируемая чародеями, выполненная из крепкого двемерита, обступая разрушенные укрепления, вышла на поле боя. По сравнению с этим металлическим чудовищем, они были как насекомые. И тут, смотря на грозного механического солдата, нёсшего лик своих давно пропавших хозяев, еретики усомнились в своём духовном выборе…

Была дана команда, наполнившая яростью дух древней машины, и начался бой. Укрытый мерцаньем магических щитов, сотрясая землю, он принёс воздаяние, ордам врагов, превращая их прах и пепел.

Сначала центурион выпустил вместо пара струю жидкого пламени, окатив им всех, кто стоял рядом. Крики агонии врага пронеслись адским хоралом по всему побережью. Все те, кто смог выжить после «огненной бани», катались по земле с опаленной плотью. Запах жёной плоти мгновенно повис над полем боя жутким ореолом. Но центуриону было всё равно. Для него столетия битв сплелись воедино в войне полыхающей тысячи лет, и механизм вступил в рукопашную.