Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ)

Взмахами своего исполинского молота он крошил черепа и дробил кости, обращая их в пыль и разбрасывая еретиков, подобно тому, как ветер раскидывает мусор. От ударов могучего молота в недалёкий паллет уходило каждый раз не менее полдесятка еретиков, получив раздробленные скелеты. Своей острой секирой он вспаривал противников, безжалостно наматывая их внутренности на лезвия, словно праздничные гирлянды. И через несколько секунд весь его низ покрылся горячей стекающей алой кровью, разукрасившей его подобного краскам.

Агония битвы наполнила поле битвы. Еретики забыли про штурм укрепления. Теперь они желали спасти собственные жизни от неистовой ярости. Для жалких даэдропоклонников жизнь в этот момент превратилась в жуткий хоррор.

Центуриона пытались расстрелять из луков, но стрелы всего лишь отскакивали от стрел, так не причинивших вреда.

Адский центурион словно взбесился и начал самую настоящую резню. Маг, его контролировавший, давно отступил, оставив механического колосса держать юг. Его оружия крушили и терзали всё живое. Огнемёт испепелял всё, что попадало под адскую струю, пока не кончилось топливо. Сошедший с ума адский машинный демон из древних времён окружил себя вихрем крови и облаками из праха, сделав наступление невыносимым.

И так, адский центурион, словно отомстил еретикам за смерть Саво, обагрив поле боя кровью и пеплом и надолго замедлив наступление и продвижение гнуси Люция.

Глава девятнадцатая. На последнем рубеже

Тот же день. Цитадель Ордена. Ночь.

Небеса наконец-то разверзлись, и из чёрной бездны полился липкий противный дождь, перераставший в ливень. Ветер стал порывист и подул резкими и ледяными порывами воздушных масс, которые промораживали просто до костей. Холодный противный липкий ливень погасил пожары повсюду, предоставив на обозрение чёрные и обугленные поля острова.

Азариэль стоял на стене цитадели и смотрел на всё то, что происходит внизу. По его волосам бежали струйки воды, а доспехи блестели и играли бликами факелов и костров, которые горели магическим огнём, освещая цитадель Ордена, в которой собрались оставшиеся защитники Тамриэля

Азариэль смотрел вниз и видел целые массивы и груды разрушенных укреплений разного рода, которые ещё несколько часов назад защищали цитадель. И на парня нахлынули воспоминания об отступлении.

Он, когда прорвался из окружения, бежал вместе с Ремиилом сразу в цитадель, не заморачиваясь на бесполезные надежды выстроить оборону, так как скоро должно было начаться полномасштабное отступление.

Когда он пробежал за ворота своего дома, то его, до глубины души, затронув сердце своими холодными руками, ужаснула картина, развернувшаяся во дворе цитадели. Десятки раненых стонали и взывали о помощи и порой на вид подавались такие ранения, которые нельзя было получить ни от клинка, ни от стрелы. У кого-то были проморожены до состояния льда конечности, кто-то стонал от того, что кожа на нём начинала пузыриться и постепенно слезать. А кто-то уже превратился в безжизненный кожаный мешок с костями. Такова была «милость» чёрной магии. И многие места, где раньше агонизировали раненые, были накрыты кусками ткани, под которыми уже лежали холодные трупы. Практически весь внутренний двор цитадели превратился в один большой полевой госпиталь. Некогда прекрасная брусчатка внутреннего двора была покрыта горячей кровью, которая лилась от тяжело раненных. И этими раненными без остановки занимались многие лекари, профессора Ордена и маги школы Восстановления. Однако их сил не хватало, чтобы помочь всем и некоторые так и умирали на руках прислуги, не дождавшись лучшей помощи.

Но помимо раненных внутренний двор был забит стойками с оружием и наковальнями. И крики раненных, приказы командиров и звуки горячего сражения перемешивались со звоном десяток наковален, на которых в быстром темпе пытались чинить броню и оружие.

Насмотревшись на то, что происходит внутри цитадели, Азариэль решил взобраться на донжон и посмотреть, что происходит внутри и вокруг цитадели. Из последних сил он переставлял свои ноги, налившиеся свинцом, по лестнице, чтобы воочию узреть, во что превратился некогда цветущий остров, и что стало с его домом…

И поднявшись на самый верх, он ещё сильнее ужаснулся положению, ибо оно было хуже, чем катастрофическое. Внутри цитадели были наполовину обращены в руины многие здания: казармы неофитов, арсенал, Академион. Эти постройки превратились практически разрушенные полыхающие руины. Теперь всё это множество построек были воплощением мастерства зодчества, с искусно выдержанным уникальным архитектурным стилем, теперь это были руины, развалины былого величия, чьими символами стали чёрные от сажи стены и рвущиеся изнутри языки пламени.

Да и сама главная башня, этот «Пик» буквально трещала, беспрестанно издавая леденящие душу стоны материала,от того, что её утюжили из катапульт. И если её продолжат щедро массировать выстрелами из катапульт и требуше, то она не выдержит и рухнет, похоронив под собой целые эпохи.