Сквозь испытания огнём

Он отодвинулся от стола со своим послеобеденным бокалом бренди и улыбнулся хозяевам. Наступила темнота, и дождь лил еще сильнее, чем раньше. За окном, выходящим на дворцовые сады, газовые лампы горели под дождем, как мокрые бриллианты, а приятный ветерок — влажный, но нежный — трепал края скатерти.

— Конечно, так и должно было быть, — ответил Кэйлеб с усмешкой. — Я же достаточно ясно дал понять, что головы полетят, если это не так!

— О, образец безжалостности, если я когда-либо встречал такого! — Истшер усмехнулся. — Неудивительно, что все так боятся вас здесь, в Теллесберге.

— На самом деле, я действительно могу быть безжалостным, когда это необходимо, — сказал Кэйлеб, и брови Истшера поползли вверх, потому что тон императора стал непривычно серьезным.

— Знаю, что можете, — сказал герцог через мгновение. — Но я никогда не видел, чтобы вы относились к этому тривиально. По общему признанию, ужин — не тривиальное мероприятие, но все же…

Он пожал плечами, и Кэйлеб слегка улыбнулся. Но он также покачал головой.

— Я серьезно, Русил. И правда в том, что мы с Шарли просили вас заехать в Теллесберг по дороге домой не только потому, что хотели поужинать с вами. О, это было бы достаточной причиной! И вы видели, как Эйлана была рада вас видеть. Но правда в том, что нам нужно кое-что обсудить.

— Конечно. — Истшер поставил свой бокал с бренди на стол и перевел взгляд с императора на императрицу. — Что это?

— Это будет трудно, Русил, — сказала Шарлиэн. Она потянулась и взяла его за руку. — Боюсь, что это также будет больно. Не из-за того, что вы сделали, — быстро добавила она, когда его глаза сузились. — У нас с Кэйлебом не могло быть лучшего генерала или лучшего друга. Но есть кое-что, чем мы должны поделиться с вами, и боюсь, что это может быть трудно для вас.

— Шарли, — сказал Истшер, накрывая их сцепленные руки свободной рукой, — я не могу представить ничего, что вы могли бы мне сказать или попросить у меня, чего я не мог бы вам дать.

— Надеюсь, что вы все еще будете чувствовать то же самое примерно через час, ваша светлость, — сказал другой голос, и Истшер оглянулся через плечо на Мерлина Этроуза, только что вошедшего в комнату. Этим вечером высокий сейджин выглядел необычно серьезным, и герцог склонил голову набок.

— Должен ли я тогда предположить, что это больше касается дел сейджина, Мерлин?

— Во многих отношениях, да, — ответил Мерлин. — Но, на самом деле, это началось задолго до того, как первый сейджин ступил на землю Сейфхолда. На самом деле, это начинается еще до самого Дня Творения.

Ноздри Истшера раздулись, и он быстро оглянулся на Шарлиэн. Она только кивнула, и он снова перевел взгляд на Мерлина. Его карие глаза долго и пристально смотрели в синие сейджинские глаза Мерлина.

— Это… звучит зловеще, — сказал он тогда. — С другой стороны, я никогда не видел, чтобы ты мне лгал. Так почему бы тебе не начать?

— Конечно. — Мерлин склонил голову в странно формальном легком поклоне. Затем он выпрямился и расправил свои широкие плечи.

— Во-первых, — начал он, — вы должны знать, почему здесь, на Сейфхолде, вообще был «День Творения». Вы видите…

— Вы действительно это имеете в виду, — сказал пепельно-бледный Русил Тейрис почти девяносто минут спустя. — Вы действительно это имеете в виду.

— Да, мы это делаем, Русил, — мягко сказала Шарлиэн. — И это тоже не просто слова Мерлина. Не только «коммы» или «голограммы'. Даже не это. — Она махнула в сторону каминной кочерги, которую Мерлин скрутил в крендель в случайной демонстрации сверхчеловеческой силы своего ПИКА. — Мы были в «пещере Нимуэ». Мы видели это. И Мерлин не раз использовал свою «технологию», чтобы спасти нам обоим жизни. Доказательство налицо, Русил. Это действительно так.

— Нет, Шарли. — Он покачал головой, его голос был печален, но в его тоне не было колебаний. — Доказательства могут находиться там, но это не доказательства.

— Русил… — начал Кэйлеб, но Истшер поднял руку, гораздо более требовательно, чем когда-либо прежде, и снова покачал головой, сильнее.

— Не надо, Кэйлеб. — Его тон был жестче, резче, чем раньше. — Верю, что вы хороший человек. Верю — я всегда верил, — что вы горячо любите Шарлиэн и что вы человек чести, делающий то, что, по вашему мнению, должен делать. Но не это. Никогда такого!

— Русил, это не…

— Ни слова больше, Мерлин! Или… Нимуэ. Или кем бы — или чем бы — черт возьми, еще ты ни был! — рявкнул Истшер, свирепо глядя на человека, который был его другом много лет. — Я доверял тебе. Более того, люди, которых я люблю, доверяли тебе! Избавь меня от новой лжи, от новых извращений!

— Русил, — в глазах Шарлиэн заблестели слезы, — никто тебе не лгал, клянусь!

— Ты нет, и Кэйлеб не лгал, — проскрежетал Истшер, — но этот демон лгал точно так же, как Шан-вей! — Он сделал сильное и намеренное ударение на имени Шан-вей. — И он солгал тебе, и он солгал Мейкелу Стейнейру, и он солгал всему миру! Разве ты не видишь этого?