Сквозь испытания огнём

— Ты права, я знаю. И вот почему ничто из того, что ты можешь мне сказать, не изменит правды, которую я уже знаю. Не знаю, почему я все еще жив или почему ты привела меня в это место. — Он взмахнул рукой в прерывистом жесте. — Полагаю, это и есть «пещера Нимуэ», о которой говорили вы трое.

— Да, это так.

— Тогда я не знаю, зачем ты привела меня сюда, потому что в конце концов это ничего не изменит.

— Может быть, и нет, но я должна попытаться.

Женщина — Нимуэ Элбан — подошла к нему ближе, и он заставил себя стоять неподвижно, не отпрянув от нее, когда она нажала кнопку, вделанную в стену. Весь конец комнаты исчез, и он обнаружил, что смотрит на огромную пещеру, заполненную формами и… вещами, подобных которым он никогда раньше не видел.

— Это инструменты, которые оставила мне Шан-вей, — твердо сказала она. — И если ты действительно думаешь, что я демон, и если я не смогу убедить тебя в обратном, то я уверена, что ты просто спишешь их на очередные ее «демонические» выдумки. Но я хотела бы показать их вам, хотел бы дать вам шанс увидеть, каковы они на самом деле. И я хотела бы открыть вам архивы, позволить вам сравнить письменные записи истории Сейфхолда с другими записями здесь, в пещере. Вы не единственный человек, которому мы рассказали об этом, которому было трудно принять это, но большинство из них в конце концов поняли, что мы сказали им только правду, и научились справляться с этим. Я искренне надеюсь — желаю — чтобы вы могли сделать то же самое.

— Нет, — решительно сказал он.

— Русил, пожалуйста. — Он понял, что в ее глазах были слезы, и, несмотря на себя, дрогнул перед мольбой в ее голосе. — Мы любим тебя. Ты нам нужен. Просто… просто приоткрой свой разум на крошечную щелочку, чтобы понять, что мы говорим тебе правду.

— И трещина превратится в утечку, а утечка превратится в поток, и прежде чем я это узнаю, моя душа утонет в потоке твоей лжи, точно так же, как у Шарлиэн и Кэйлеба. — Он решительно, яростно покачал головой. — Нет. Я скорее умру, чем сделаю это, Нимуэ, или Мерлин, или кто ты там еще. Делай все, что в твоих силах.

— Вот что делает ложь, за которую цепляешься ты, Русил, а не мы! — Впервые эти сапфировые глаза гневно сверкнули. — Мы никогда не пытали, не калечили и не убивали во имя Бога! Не похоже на ложь, в которую ты веришь!

На мгновение он заколебался, но затем выпрямил колени.

— Нет, ты этого не делал. Но опять же, каждый человек, погибший в джихаде, погиб из-за войны, которую вы начали.

— Чушь собачья! — рявкнула Нимуэ Элбан, ее глаза сверкнули. — Во что бы ты ни верил, Русил, ты чертовски хорошо знаешь, что это не так! Жэспар Клинтан начал это убийство, эти убийства, задолго до того, как кто-либо в Зионе смог что-то узнать обо мне. Все, что я сделала, это помешала ему проложить себе путь через Чарис, а затем, в конце концов, напасть на Чисхолм, потому что ты тоже не разделял его извращенного взгляда на то, чего хотел Бог!

— И откуда мне знать, как долго вы с Шан-вей работали над этим? Независимо от того, являетесь ли вы теми, кто в первую очередь направил Клинтана на эти дела?! — потребовал Истшер. В его голосе звучали оборонительные нотки — он сам это слышал, — но он сердито покачал головой. — Вы говорите, что Клинтан уже собирался воевать против Чариса. Может быть, это было потому, что Бог сказал ему что-то, чего остальные из нас не знали. Я не защищаю Жэспара Клинтана! Этот человек был чудовищем. Но даже монстров можно использовать для исполнения Божьей воли.

— И Бог выбрал кого-то вроде Жэспара Клинтана вместо кого-то вроде Мерлина Этроуза… или Шарлиэн Тейт Армак? — спросила Нимуэ мягким, убийственным тоном.

— Это не моя работа — указывать Богу, кого выбирать. Это моя работа — верить в то, чему Он и Его архангелы научили меня Своим Писанием! Тот факт, что Жэспар Клинтан и храмовая четверка превратили Мать-Церковь в то, чем она не должна была быть, не означает, что Бог дал вам свободу действий, чтобы просто уничтожить Ее навсегда! Кэйлеб и Шарлиэн только хотели исправить то, что было неправильно, злых людей, которым позволили проникнуть внутрь. Но ты! Ты пришла и превратила их преданность, их преданность очищению Матери-Церкви во что-то совершенно другое.

— Мне жаль, что вы так думаете, — тихо сказала она. — Я сожалею больше, чем могу выразить словами. Но что бы вы ни думали обо мне, что бы вы ни думали о правде, которую я пытаюсь вам сказать, я не могу и не причиню вам вреда, Русил. Мне жаль, если вы хотите умереть мучеником, но я не очень люблю создавать мучеников, и, честно говоря, не думаю, что Бог действительно хочет, чтобы их было больше. Даже Бог Жэспара Клинтана, должно быть, был сыт этим по горло здесь, на Сейфхолде. Так что будь я проклята, если подарю Ему на одну смерть больше, чем мне абсолютно необходимо, и я никогда не подарю Ему вашу.