Сквозь испытания огнём

Но они привыкли к спорадическим, спонтанным взрывам, отчаянным приступам насилия мужчин и женщин, которые были доведены до предела того, что они могли вынести. Мужчин и женщин, которые знали, что их сопротивление будет бесполезным, что они и их семьи будут жестоко наказаны за это, но которым просто было уже все равно. Копья знали, как безжалостно бороться с подобными нескоординированными, изолированными вспышками.

Они понятия не имели, как справиться сейчас… и никто из людей капитана конницы Ньянгжи не прожил достаточно долго, чтобы научиться.

* * *

— Неужели никто из этих тупых ублюдков никогда даже не слышал о том, чтобы следить за своими флангами? — зарычал Чжоухэн Хусэн.

— Вряд ли кто-нибудь заметил, — ответил Тэнгвин Сингпу, вскидывая на плечо винтовку Сент-Килман, давшую сигнальный выстрел о начале атаки, когда они вдвоем спустились со своего насеста над дорогой, где только что были убиты девятьсот два копья императора. Судя по звукам криков, оставшимся сорока трем солдатам предстояло долгое, мучительное присоединение к своим товарищам, и Сингпу поморщился, слушая крики.

— Не продержались бы и пяти минут на линии Тарика, — продолжил Хусэн. Бывший капрал, казалось, не мог решить, чего в нем больше: удовлетворения, презрения или просто отвращения.

— Мне не показалось, что здесь они продержались намного дольше, — заметил бывший сержант Сингпу. — Тем не менее, признаю, что они не отличали свою задницу от локтя. Ровно так, как предсказывал капитан пехоты, что они этого не сделают.

Хусэн хмыкнул в знак согласия, когда они с бывшим сержантом перелезли через подпорную стену. Ни один из них не был настоящим крепостным — технически они были свободными крестьянами, не то чтобы здесь, в Харчонге, между ними была большая разница — и они были более сосредоточены на своих командных обязанностях, чем большинство их последователей. С другой стороны, эти последователи были гораздо более дисциплинированными и хорошо обученными, чем все, с кем когда-либо сталкивались Копья, в немалой степени благодаря опыту Хусэна и Сингпу в могущественном воинстве Бога и архангелов.

Отчасти эта дисциплина проявилась, когда шестиногие тягловые драконы, запряженные в четыре массивных грузовых фургона, топали и мотали головами. Они были явно встревожены запахом крови и криками умирающих людей, но опытные погонщики, которых Сингпу приставил к фургонам, уже подбежали к ним и начали что-то успокаивающе бормотать. Они быстро пришли в себя, хотя их глаза продолжали закатываться, и Сингпу кивнул с одобрением и облегчением. Им нужны были эти фургоны, а это означало, что им нужны были драконы, по крайней мере, достаточно долго, чтобы добраться до перекрестка на пять миль ближе к Шэнг-ми, где ждали остальные сельскохозяйственные фургоны и вьючные драконы.

— Думаешь, мы должны остановить их? — спросил Хусэн, когда двух офицеров, переживших первоначальную резню и теперь извивавшихся и отчаянно сопротивлявшихся, тащили к кучке крепостных, собравшихся вокруг восьми нервных лошадей.

Один из этих офицеров носил знаки различия капитана конницы, и Сингпу задался вопросом, был ли командир колонны настолько глуп, чтобы позволить взять себя живым.

— Я помню кое-что, что Аллейн — Аллейн Талбат — сказал мне, когда Храм назначил своих сержантов в воинство, — ответил Сингпу, не отрывая безжалостного взгляда от отчаянно сопротивляющихся офицеров, когда их швырнули на землю, чтобы привязать веревки к их запястьям и лодыжкам. — Он сказал, что действительно умный офицер делает две вещи. Он всегда слушает своих сержантов… и никогда не отдает приказов, которые, как он знает, не будут выполнены. — Он сглотнул комок мокроты и сплюнул в придорожную дренажную канаву. — Сдается мне, что сейчас самое подходящее время для нас с тобой притвориться офицерами.

— Я могу с этим смириться, — мрачно сказал Хусэн. Затем он положил одну руку на плечо Сингпу и коротко сжал его.

Жена и двое детей Хусэна выжили после того, как его призвали в могущественное воинство. Семье Сингпу повезло меньше. Его жена, их сын и младшая дочь умерли от недоедания две зимы назад, во время последнего голода, охватившего провинцию Томас. Не было никакого способа доказать, что они пережили бы зиму, которая практически уничтожила всю их деревню, если бы Сингпу был там, но сержант никогда бы этого не узнал. И он действительно знал, что его семнадцатилетняя дочь выжила только потому, что ее там больше не было. И это было потому, что взгляд графа Кримсэн-Скай упал на нее сразу после ее пятнадцатилетия. После того, как он закончил насиловать ее в течение месяца или двух, он передал ее одному из своих доверенных баронов, который насиловал ее с тех пор.