Сквозь любовь и печаль

Двести лет истекает…
Сквозь печаль и любовь
По России гуляет
Эфиопская кровь.
Веет славой, задором,
Мятежом, кутежом,
То пахнёт лукоморьем,
То сверкнет палашом,
То полтавской картечью
Просвистит, то простой
Тронет русскою речью,
Золотой, золотой!
В окна бьется, под крыши,
Входит в сумрак сеней,
И чем дальше, чем выше,
Тем видней и родней.

«Когда затихнет все и лишь в реке вода…»

Когда затихнет все и лишь в реке вода
Продолжит путь, толкаясь о пороги,
Мы станем говорить как со звездой звезда,
Не в смысле – велики, но в смысле – одиноки.

Когда потом не станет сил в свече,

И тьма в углу покажется предметом,
Твой треугольный шрам на маленьком плече
Вселенную мою наполнит новым светом,

И я увижу все – и ястребиный пух,

И ветер, что пшениц тяжелый пласт колышет,
И девочку с бантом, что напрягает слух,
И, слушая меня, меня совсем не слышит.

Увижу как в степи над тонкою чертой

Гремит состав, швыряя дым на крышу,
Как девочка кричит: «Куда же ты! Постой…»
Я вижу, что – кричит, но голоса не слышу…

«Чую – катится слеза по щеке…»

Чую – катится слеза по щеке.
И с чего бы эта вдруг мокрота?
Внук кулацкий, я держу в кулаке
Эту жизнь и не боюсь ни черта.

В мой табун забрел однажды Пегас,

Я взнуздал его – кормлю и пою,
И за это был расстрелян не раз,
И порубан не однажды в бою.

Угощали меня смертным вином,

Принародно примеряли петлю,
Но я выжил и решил свой бином,
Потому что я любил, и люблю.

От Пегаса я узнал, от коня,

Что я песню, что запел, допою,
Потому что влюблена ты в меня,
Потому что веришь в сказку мою.

«Это было давно. Между нами был грех…»

Это было давно. Между нами был грех.
Я не то, чтоб об этом в печали большой.
Осыпается сад… Осыпается смех…
Меж Оятью рекой и рекою Пашой
Нынче столько деревьев в поход собралось,
Что набитый листвою ручей не журчит,
И глухарь на косе, бородатый, как лось,
Преет бурым пером и брусникой горчит.
В этом рыжем бору нам с тобой не гулять,
Из оставшихся слов не вязать кружева,
Из Ояти не пить, глухарей не стрелять.
Это все не для нас…

Век прошел или два?

Вспоминая тебя, намечаю строку,

Раскрываю тетрадь, зажигаю свечу,
И с тоской понимаю: писать не могу,
Только имя твое дорогое шепчу…

«Средь веселых парней и бравых…»