Сквозь любовь и печаль

Средь веселых парней и бравых
Был я тоже не как-нибудь,
Но меж пальцев моих шершавых
Ты проскальзывала, как ртуть.

Я ходил за тобою следом,

Я шептал тебе вслед слова,
Я мечтал, что однажды летом,
Когда вымахнет в рост трава,

Мы смотреть пойдем за околки,

Что раскиданы за селом,
Как в чапыжниках перепелки
Греют выводки под крылом…

Не случилось.

Подбит соколик.
Опалила крыло гроза…
За туманом твой скрылся облик.
Потускнели мои глаза.

При каких ты сейчас пенатах?

Дом соломой, наверно, крыт.
Край богатый, но нет богатых
В том краю и не всякий сыт.

Хорошо, если живность в стойле,

Если есть кувшин молока,
Если пес у крыльца – в истоме,
Солнцем вымазаны бока…

Ах, как памятно все, что было,

И не может забыть душа,
Как с подружками ты ходила
Синим берегом Иртыша.

Отвернула судьба удачу,

Поломала мечту мою.
Вспоминаю тебя и плачу,
Наливаю и горько пью.

Молодость

1

У Тамарки Костомаровой
Белый бант и шарф муаровый,
Естество, как торжество:
Губы – во! И груди – во!

Хороша!

Но грустно было,
Не меня она любила,
Не меня под бок брала
И вела на край села.

Я вздыхал и душу тратил.

Не по нраву был, видать.
Начиналась с темных пятен
Жизни этой благодать.

2

Но однажды – сон под утро,
Я ее люблю как будто,
Так люблю, что подо мной
Шар качается земной!

Жар, туман, сумбурны мысли,

Словно ухожу из жизни,
Словно я уже не я…
Ох, любовь! И, впрямь, змея.

Жар, сумбур, а не немею,

И простой загад имею:
В руку сон, мол, впереди
Этого, хоть пруд пруди.

«В лентах синего огня Шаль наброшена на плечи……»

Н.

В лентах синего огня
Шаль наброшена на плечи…

Осень теплую ценя,

Ты опять, зачем под вечер,
На носочках вдоль плетня,
Тихо, лихо, шито-крыто,
От дурного глаза скрытно,
Убегаешь к тополям,
Где светло от звезд,
И видно,
Как, шатаясь, по полям
В шубах розовых туманы
Ходят от скирды к скирде,
Где желанные обманы
Спрятаны известно где.
Каблучками росы маешь,
Раздвигаешь пальцем тьму.
Ты кого под шаль пускаешь,
Разрешаешь все кому?
Шелк бухарского узора…
Спит селенье, спят луга.
Звезды падают в озера,
Превращаясь в жемчуга!
Руки млеют, гаснет слово,
Бьется в жилах кровь-руда…

А наутро вёдро снова.

Ни росинки, ни следа.

«Вновь гудят провода, и шумит непогода…»