Сквозь огонь

В голове у одной, среди падающих сверху, как метеориты, воспоминаний, я отыскала совсем немного о Вере: зависть, потом – жалость. Больше ничего. В голове у другой воспоминания роились, как пчелы, то и дело жаля меня то ревностью, то гневом, но о Вере она знала не больше первой.

Я начала понимать, что зря притащилась на встречу: искать обидчиков здесь бесполезно, я не смогу прочитать всех в зале. Разве что доберусь до Паши. Но сделать это сейчас невозможно. К досаде на себя прибавилось прямо-таки непреодолимое желание напиться. Казалось, я свихнусь от мыслей о ней, если не выпью. Но мне категорически нельзя пить, я теряю контроль и начинаю копировать собеседников. Сергей вовремя уводит меня с вечеринок. Жаль, здесь его нет.

Все накладывали себе еды. Официанты сновали между столами, наливая алкоголь. Некоторые, не дожидаясь их, начинали сами открывать стоявшие на столах бутылки.

– Что будете пить? – прошелестело у меня над ухом.

Я оглянулась. Миловидная девочка лет восемнадцати. На бейджике, приколотом к груди, имя «Олеся». Пока я разглядывала ее, она повторила:

– Водка, коньяк, вино, шампанское?

Я сглотнула, в одну секунду решилась и ответила:

– Шампанское.

Она взяла со стола бутылку, принялась отрывать золотую фольгу.

– Подождите, – остановила ее я. – Давайте лучше водку.

– Водку? – удивленно уточнила она и, не дожидаясь ответа, с хрустом открутила пробку и налила мне полную стопку, так, что немного даже перелилось через край.

Наблюдавший эту сцену Круглов хмыкнул и тоже попросил себе водки. Перед нами стояли закуски: оливье в вазе, выложенной листьями салата, тонко нарезанный вареный язык, в середине тарелки – соусница с горчицей, истекающий красным соком винегрет, ветчинные рулетики с начинкой из сыра с чесноком, бутерброды на багете с маслом и икрой, красная рыба под маринадом. Тут и там на столе стояли фарфоровые фигурки веселых китайцев, державших написанные от руки бумажки: «День встречи выпускников», «Рады вас видеть!», «Снова в школу!».

Ведущий произнес длинный, лихо закрученный тост, поднял полную стопку (интересно, вода там или играет по-взрослому?). Выпускники подняли бокалы и стопки вместе с ним. Ведущий выпил, мы – тоже.

– Брр-р-р, – скривился Круглов, засовывая в рот рулетик из ветчины. – Паленая, как я люблю.

Я запила водку водой. Обожгло рот и глотку, и понять, паленая или нет, я не смогла. Дома я только попила чаю с утра, поэтому алкоголь мгновенно ударил в голову, в глазах посветлело, и я перестала замечать изучающие, назойливо-любопытные взгляды соседок по столу. Положила себе оливье и ветчинный рулетик, руками взяла с блюда бутерброд с подсохшей икрой и откусила от него. Скинула туфли, и стало совсем хорошо. То, за чем я пришла, ушло из головы, вина перестала нависать надо мной молчаливым укором. Я съела и салат, и рулетик, положила еще. Поймала взгляд Стебельцова и подмигнула ему. Он не отреагировал. Ведущий поднял второй тост. Я сама налила себе водки, вопросительно взглянула на Витьку. Он кивнул, и я плеснула ему тоже.

Соседки-одноклассницы насмешливо разглядывали нас, жеманно отпивая вино из бокалов. Они вполголоса обсуждали тех, кто сидел подальше, это было неинтересно и неостроумно. Ну почему меня не посадили хотя бы через двух человек? Там три стройняшки щебечут о шмотках и мужиках, птички небесные. Хорошо, хоть Витька рядом. Он усердно поедал салаты, выгреб себе остатки винегрета, потянулся за хлебом, капуста смачно хрустела у него на зубах. Соседки прервались на третий тост и закуску и снова забормотали.

От третьей стопки в голове приятно потеплело, цвета стали ярче, и все вокруг показались такими красивыми и родными, что захотелось полезть обниматься и целоваться, но тут внесли горячее.

– Свиная отбивная, запеченная под сырно-майонезной корочкой, – провозгласила Олеся, ставя передо мной тарелку.

Отбивная улыбалась мне и вкусно пахла. Я улыбнулась ей в ответ, воткнула вилку и стала пилить ее ножиком с зазубринами.

– Ты как, нормально? – спросил Круглов.

Я кивнула.

– Напилась, что ли?

– Ньет, – соврала я.

– Ясно, – ответил он и налил нам еще водки.

Мы выпили.

– Ты-то что напиваешься? – спросила я.

– Жена ушла, – коротко ответил он.

– Хорошая?

– Так, – он пожал плечами. – Нормальная.

– Другого нашла?

– Нет, к родителям. Дочку забрала. Я ж ни то ни се. – Он покрутил в воздухе пятерней.

Из колонок загрохотала музыка. Мы повернулись к сцене.

– А теперь пора нашим выпускникам самим рассказать о себе.

Ведущий подошел к правой ножке буквы «П», где сидели мы.

– В каком году вы выпустились, чем сейчас занимаетесь и вообще как дела? – спросил он, передавая микрофон сидящему с краю.

– Выпуска я, значит, девяносто пятого, – начал раскрасневшийся от выпивки мужик. – Работаю, значит, начальником технологического отдела первой городской типографии. – Он сделал паузу, чтобы присутствующие поаплодировали и протянули «О-о-о!». – Спасибо школе хочу сказать и выпить, значит, за наших учителей и одноклассников!