Сквозь Пекло

— Отдохнуть, — усмехаясь, повторил наследник. — Ну, как можно отдохнуть за мгновение… Вот испугаться такой темени можно, а отдохнуть… Нет, это не Чернобог, а какой-то… какой-то шутник. Нет, ну вот Джюли, ты подумай, так громко визжать — ночь, а через миг так же громко визжать — день. Какой это голос выдержит, какие уши перенесут? Шутник он, оказывается, Чернобог — то… Поглядишь на его Пекло и долго, долго, потом будешь смеяться, вспоминая это уродство и издевательство над природой, постройками… Да и вообще надо всем, что создал Род и Сварог, и, что безуспешно пытался повторить в Пекле Чернобог.

— Уж, это, точно, ты подметил, — согласился Джюли, и, оглянувшись, испуганно вздрогнул. — Смотри Святозар, Пан и дасуни ведут сюда черную душу.

— Черную душу? — переспросил наследник.

— Да, черную душу, которую закроют в темнице, — прошептал Джюли и снова обернулся.

Но не успел он повернуть голову обратно, как тут же просвистел в воздухе длинный бело-голубой кнут, и, упав на спину Джюли, прошелся по ней. Джюли тотчас вжал голову в плечи и с удвоенной силой застучал по камню, а дасунь подбежавший к нему, остановившись возле решетки, стал с такой силой и злобой бить его кнутом по спине, что Святозар содрогнулся. Он подскочил к двери, встал напротив дасуня, просунул руки через решетку, и когда служка сызнова замахивался кнутом на Джюли, крепко схватил его за черное одеяние и резко дернул на себя. Дасунь зычно завизжал, завалился на решетку и выронил из рук кнут. Святозар тут же обхватил упавшего на дверь служку руками за плечи, и пару раз крепко стукнул его о решетку, каждый раз приговаривая: «Не смей мерзость, бить Джюли! Не смей мерзость, бить Джюли!» Дасунь истошно вопил и рвался из крепких рук наследника, а когда тот его опустил, все еще громко вопя, отскочил от решетки, схватил кнут и побежал в ту сторону, откуда только, что явился.

— Спрячься в глубине, — испугано воскликнул Джюли и обернулся. — Сюда бежит Пан.

Святозар выпрямился, встав в полный рост, прямо около решетки, расправил свои крепкие, налитые мощью и удалью плечи, не собираясь прятаться, и в тот же миг к дверям подскочил Пан. Он злобно глянул на наследника и зашипел на него, что-то, да направив в его сторону посох, замахал им перед решеткой.

— Что, — крикнул Пану Святозар. — Хочешь помериться силой со мной? Так я не против. Открой темницу и мы посмотрим, посмотрим, козлоногий дурашман, у кого в руках сила.

— Сила, — злобно взвизгнул Пан. — Да, что ты, знаешь о силе, что… ничего… сейчас я тебе покажу силу.

Пан просто провизжал последние слова, да подскочив к двери, резко сунул свой посох сквозь решетку, ткнув им в лицо наследника. Святозар не ожидавший подлого нападения, лишь на морг увидел перед собой голубо-черный круг, и тут же ощутив страшную боль в глазах, закричал. Он стремительно закрыл ладонями лицо и присел. Кожа на лице и глаза горели так, словно наследник упал в костер головой прямо на горящие угли, при этом не успев закрыть очи.

— Вий, Вий, — громко закричал Джюли. — Человека, человека убивают!

Послышался громкий, свистящий удар кнута по спине Джюли, и такой же сильный удар посохом по голове наследника. Святозар почувствовал, как закружилась от удара голова, как заболели сразу все раны, а перед сомкнутыми глазами заплясали, закружились пятна. Он содрогнулся всем телом, ощутив на себе чей-то холодный, беспокойный взгляд, повалился на покрывала и наверно, потерял сознание.

Глава сорок первая

Святозар пришел в себя, но открыть глаза ему не удалось, потому как на них сверху, что-то лежало. Он пошевелился и протянул правую руку к очам.

— Человек, — услышал наследник, голос воеводы, и чьи-то пальцы, перехватив, остановили движение его руки. — Лежи смирно… Ох, человек, человек, — вздыхая добавил Вий. — Чего ты добиваешься, никак я не пойму… смерти хочешь своей ты, что ли… Ну, скажи мне, зачем, ты, связался с этим дурашманом Паном, погляди, что он с тобой сделал… Хорошо еще, что мы с Маргастом, услышав вопли этой души, во время пришли и спасли тебя… Спасли твое лицо и глаза, а что было если бы, мы помедлили, а не было бы тогда у тебя глаз и лица… Глупый, глупый, горячий, ты, мальчишка. Что же ты творишь, чего добиваешься. Эх…эх…эх, это же Пекло, здесь все злое и жестокое, разве можешь, ты, мериться здесь с этим злом своим светом и добром. — Воевода замолчал, тяжело переступил с ноги на ногу и спросил, — Маргаст, ну, как там его лицо?

— Да, как, ваша мудреность, — тонким голоском пропищал Маргаст. — Никак его лицо, да и никак его глаза. Мазью я их помазал, шептания наложил, но нужно время, чтобы это все зажило, а глаза стали видеть, вы же знаете все сами, ваша мудреность. Ему, человеку, еще повезло, что он сомкнул очи, а то бы ослеп.

— Эх, человек, человек, — горестно заметил Вий. — Мальчишка, мальчишка, ты глупый, горячая голова… Вот теперь лежи тут и не шевелись мне, а если поднимешься, то я тебя напою зельем долгого сна и будешь, ты, у меня спать очень, очень долго и много. Понял, ты, меня мальчишка?