Сквозь Пекло

Маргаст дошептал заговор до конца и затих, а мгновение спустя начал мазать лицо наследника мазью.

— Ну, вот так значительно лучше, — одобрительно хмыкнув, согласился Вий. — Может, стоит Маргаст еще пошептать?

— Ваша мудреность, — отозвался слабым писком колдун так, словно находился на смертном одре. — У меня силы на исходе, сейчас я вряд ли смогу поправить его лицо. Но я отдохну, и, придя в следующий раз, пошепчу еще, и над лицом, и над глазами. А пока, пусть человек отдыхает, ему нужно набраться сил, и хорошо бы его накормить и напоить настойкой смольего дерева, потому как он очень холодный.

— Холодный? — встревожено переспросил Вий, и, шагнув вперед, наклонился, да протянув палец, потрогал им подбородок наследника. — И, правда холодный, верно, ты, говоришь Маргаст надо его накормить и напоить. Но он не сможет есть сам, ты сказал ему надо лежать смирно, чтобы мазь не отпала.

— Ваша мудреность, а вы, прикажите дасуню Игледу, — предложил Маргаст, и наследник услышал, как колдун поднялся и вышел из темницы. — Он его и накормит.

— Не надо никакого Игледа, — вмешался в разговор Святозар, и внезапно почувствовал сильную боль в ранах на руках и спине, и чей-то беспокойный взгляд на себе. Наследник порывчато скривил от боли губы и глубоко выдохнув, добавил, — меня душа, Джюли накормит и напоит. У него руки светлые и он сможет, ох… Он сможет удержать в руках еду и кубок.

— Чего ты стонешь, наново раны заболели? — спросил Вий, и наследник уловил в голосе воеводы неподдельный страх.

— Да, — тихо ответил Святозар и ощутил, как в тот же миг пропала боль и чей-то взгляд. — Но сейчас все прошло, — дополнил он.

— Ох… ох… ох. — Теперь застонал воевода, и снова раскатисто вздохнув, сказал, возвращаясь к прерванному разговору, — так ты, Маргаст советуешь Игледа?

— Нет, Джюли, — не соглашаясь с мнением колдуна, откликнулся Святозар, — Вий, душа, точно плевать не станет.

Воевода малеша помолчал, тяжело переступил с ноги на ногу и молвил:

— Ну, хорошо, мальчишечка, пусть тебя накормит Джюли. Он уже и так такой светлый, что еще пару пятен света ему не помешает. А Иглед проследит за всем. Слышишь Иглед, — обратился Вий к дасуню и зашипел.

Глава сорок вторая

Когда Вий и Маргаст удалились, а Джюли накормил и напоил Святозара, да вновь принялся за свое наказание, дверь темницы заскрипев, затворилась, и Иглед тихо прошипев, что-то, громко цокая своими козлиными копытами, ушел. И лишь смолкло цоканье дасуня, Святозар, обратился к душе:

— Джюли, чего тебе этот Иглед шипел?

— Сказал, — довольным голосом, ответил Джюли. — Что у меня на макушке появилось фиолетовое пятно и надо об этом воеводе доложить.

— Джюли, ты, мне только честно скажи, а я, правда, на Пана стал похож, — поинтересовался Святозар.

— Нет, на Пана, ты сейчас не похож, — успокоил наследника Джюли. — Однако лицо твое все покрыто черной тирликовой мазью, и понять, на кого ты похож невозможно.

— Не хотелось бы мне вернуться в Явь, к моей раскрасавице жене, таким дурашманом как Пан, — усмехаясь, сказал Святозар. — Думаю, что меня тогда не только Любава испугается, но и все, кто увидит.

— Не тревожься Святозар, колдун Маргаст тебя излечит, — тяжело вздыхая, заметил Джюли. — Ведь он подчиняется Вию, а тот очень за тебя беспокоится и не позволит, остаться тебе уродливым… Да, и потом, видел бы ты, во, что превращает дасуней хлыст Вия, однако через какое-то время, после шептания Маргаста, они выглядят совершенно здоровыми.

Святозар негромко захмыкал, и широко улыбнувшись, молвил:

— Ну, если в твоем понимании Джюли эти отвратительные морды дасуней называются здоровыми, то мне становится страшно за свое лицо… Интересно, после лечения, что со мной произойдет? У меня отпадет нос, выкатятся из глаз очи или растянется до ушей рот?

— Нет, таким как они, ты, не станешь, — поспешил успокоить Святозара, Джюли. — Я имею ввиду, что обожженные места заживут и даже не останется шрамов.

— Интересно, а почему тогда не заживают раны от кнутов дасуней? — спросил наследник, и, нащупав на покрывалах подушку, придвинул к себе и положил на нее левую руку, чтобы удобнее было лежать.

— Потому что, — пояснил Джюли, и наследник услышал, как тот на мгновение оторвался от своего занятия. — Потому что кнутами не бьют дасуней. Дасуни получают наказание от Пана и Вия, лишь кругопосохом и хлыстом. От этих ожогов помогает тирликовая мазь, которая излечивает раны. А от кнутов наверно нет лечения, потому что на душах раны не остаются, а дасуней кнутами никто не обжигает.

— Все ясно, — вздыхая, проронил Святозар. — Теперь мне стало намного спокойней, когда я узнал, что буду видеть, и лицо мое станет прежним.

Наследник смолк, и, протянув руку, прикоснулся к лицу, на нем толстым слоем лежала плотная, с какими-то мелкими пупырышками и волосками по поверхности, неприятная на ощупь мазь.

— Святозар, — прервал затянувшееся молчание Джюли. — А почему Вий называет ДажьБога твоим отцом? И вообще кто такой ДажьБог?