Сквозь смерть

В соседней комнате, с разукрашенными стенами, с обвалившимся потолком, с разбросанными черными и серыми игрушками, в маленькой деревянной кроватке лежал ребёнок. К крохотному лицу была прижата подушка; видимо, родители побоялись даже смотреть своему сыну в лицо после такого. Они не виноваты, дружище, что всё обернулось так, они лишь хотели, чтобы тебя это не коснулось.

Мои ноги, ослабевшие, хилые, подкосились, и я сел на пол. Одни, чтобы не стать такими же, как эти чудовища, стреляют себе в голову, другие, чтобы уберечь родных от этой мучительной участи, душат друг друга. Люди, сознательно отрекаясь от бессмертия, дарованного им откуда-то, готовы идти на тяжкое преступление – убийство. У них не было выбора, у нас не было выбора. Из глаз брызнули слёзы, жгучие, горячие. Пальцы пульсировали, словно я каждым убил по родственнику. Какой был смысл в их смерти, если я до сих пор не могу дать себе освобождение? Какова цена их смерти? Я убил их как диких, больных бешенством, животных, я убил их по-зверски, чудовищно. Я – чудовище. Трясущиеся руки плыли в глазах. Дыхание задерживалось в груди и толчками прорывалось, и причитаниями искажалось. Но я… Но я… я всего лишь хотел помочь им, хотел никогда не видеть, как их родные глаза становятся холодными, безразличными, поедающими тебя. Безысходность заставила меня, нас всех быть жестокими, но моя трусость и эгоизм до сих пор держат меня здесь, в этом мире, наедине с ними, бездушными. Мне нет прощения.

Я снова и снова смотрю на свои худые руки, дрожащие от осознания реальности. Винтовка брошена около кроватки ребёнка, бледного, с искаженным криком лицом. Страшное чувство бесполезности моих прошлых действий охватило меня, и я, повинуясь ему, поднялся со скрипучего пола и, спустившись вниз, прижался лбом к входной двери. Я столько сделал, но единственное, чего не заметил в себе, от чего так и не убежал – это чувство стыда, поддерживаемое ощущением безнаказанности. Но менять что-либо уже поздно, и мне остаётся лишь предать себя в руки смерти…

Дом, в котором я хотел остановиться, оказался занят: в нем кишели зомби. Решил бежать дальше.

Мой приговор к смерти показался мне слишком суровым, и я отсрочил его. Поэтому, жадно хватаясь за тонкую нить жизни, я бежал по полю, за которым надеялся увидеть озеро. Найдя в гостинице карту города, я вернулся к реальности. Но чувства стыда и жалости за содеянное не отпускали меня долго. Однако и потерять все в один миг мне не хотелось.

Перед глазами все ещё стояло окровавленное лицо жены, бледные мордашки детей, но животное желание жить толкало меня, и я продолжал свой путь. В тот момент, когда я перебегал от дерева к дереву, в мою голову пришла мысль, что я перестал быть собой, во мне остались лишь животные чувства и ни одной человеческой эмоции. Каждая минута жизни стала для меня подарком, но тяжесть этого подарка давила на меня, и слёзы подкатывали к горлу, как только я думал об этом. Желание бросить все, раскрыть дверь, выйти на улицу и позволить этим чудовищам сожрать тебя увеличивалось с каждым днём. Я смотрел на свои грязные ладони, заросшее лицо, худое тело, и мне хотелось плакать. Плакать оттого, что я жив, а они – нет, что я жив ещё на несколько часов, пусть и так, но я жив. И снова смерть отсрочена.

А там, на улице, толпы этих голодных монстров, желающих съесть тебя. Их пустые глаза смотрят сквозь, им не важны твои чувства и страдания, сомнения и гордости, они лишь хотят схватить за руку, плечо, ногу, голову и ощутить вкус твоей плоти и крови. Они, словно жаждущие мести, бегут за тобой по следам, пытаются достать тебя, но у них не получается, и они злятся больше. Эта злость переходит на меня, и я начинаю ещё яростнее разделываться с ними, выстреливая им в головы и глядя на то, как выплескивается их чёрная, прогнившая кровь.

Ноги несут меня вперёд, как я говорю себе в последнее время, к мечте. Но там, впереди, ничего нет. Ничего. Только подумать: всё, что я делаю, есть только для того, чтобы сесть в один миг, опустить свои пропыленные руки на холодный пол, закрыть опухшие от слез веки и умереть в тот же момент. Эта тьма грядущего пугает, но у меня нет выбора. Я хочу остаться в живых; чего бы мне это ни стоило, я сделаю это.