Сквозь тернии к счастью

— А как я мог сказать девушке, которая упала на улице в обморок, а потом ещё и узнала о беременности, что ее любимый только что вышел из комы и лежит парализованный по горло?

— Что? По горло…

У меня резко закружилась голова, перед глазами расплылись круги, руки повисли вдоль тела. Я сделала шаг назад и плюхнулась на диван, неподвижно глядя на Степана.

— Вот видишь! — он торжественно поднял палец. — У тебя и сейчас реакция дай бог, какая! А тогда… Не мог я, Рита сказать. Язык не повернулся. Я сам был в шоке. Представить не мог, что сын из богатой семьи окажется в такой ситуации.

— А потом? — я уже плакала навзрыд. — Потом, кто тебе мешал? Он там… один… боролся…, а я… жена… ни сном ни духом…

Слезы текли по лицу, но мне было не до них: я только зло размазывала их ладонью. Все сразу встало на свои места. Я неожиданно поняла, почему так ненавидела меня Анна Анатольевна.

Теперь я сама мать и любого готова порвать, как Тузик грелку, за своего ребёнка. Попробуйте только тронуть мою малышку, ни перед какие авторитетом не спасую!

Цепочка событий предстала перед глазами во всей неприглядности. Если бы не мое знакомство с мажором, не стремление, несмотря ни на что быть вместе, Антон был бы сейчас здоров. Рассекал бы на своём крутом автомобиле, целовался с красивыми моделями и тратил мамины деньги, не задумываясь. Но главное, он был бы здоров!

— Рита, Рита…, — Степан покрутился рядом, сел на диван, попытался меня обнять, но я дёрнула плечом, и он сбросил руку. — Не убивайся ты так! Если он звонил, значит, поправился. Ну, почти… Говорили, что у него даже речи не было. А сейчас сам позвонил. Или кто-то другой?

Я вспомнила звонок Антона. Его голос звучал тихо, немного хрипло, когда он кричал, но обычно. И слова все были понятны. Слава богу: речь восстановилась. Отчаяние сменилось надеждой. Пять лет прошло. В их семье много денег. Вся современная медицина к их ногам.

— Нет, звонил сам, это точно, — ответила я.

— Вот видишь! Я иногда спрашивал потом о здоровье Антона. Все же мы были знакомы. Но родители быстро перевели его в другую клинику, всех сотрудников уволили, дома и квартиры продали. В общем, так и потерялись контакты. А зачем он появился снова? Чего хотел? Как его дела?

— Не знаю. Он позвонил сообщить, что Анна Анатольевна опять меня разыскивает. Только не понимаю, зачем я ей нужна.

— А что тут непонятного? — усмехнулся Степан. — Сиделка, наверное, понадобилась.

— Не выдумывай, у них денег хватает, чтобы нанять профессионала, — отмахнулась я. — Меня пугает другое.

— Что?

— Вдруг она узнала о Леночке!

— Екарный бабай! Вполне может быть. Если Антон по-прежнему парализован, детей он иметь не может, а тут готовая внучка. И напрягаться не надо.

— Степа, молчи лучше! — у меня опять заныло сердце.

Нет, оно просто разрывалось на части. Новость об аварии, потом о параличе Антона, Блонди, снова появившийся на горизонте, предположение, что семье Стрельниковых нужна не я, а дочка — есть от чего сойти с ума.

— Рита, ты простишь меня? — спросил расстроенный Степан.

Но мне было не до него. Голова разламывалась от боли и пухла от мыслей.

— Степа, солгать — дело нескольких секунд, но на прощение требуется время. Не трогай меня сейчас. Я не знаю, что делать.

Мы вышли в зал. Кафе опустело. Анжела решила закрыть его сегодня пораньше. И правильно, мне не до посетителей. Леночка сидела за детским столиком и рисовала, а подруга сновала по залу, вытирая столы.

— Ну, о чем вы секретничали? — с любопытством спросила она.

— Потом расскажу, — отмахнулась я и пошла к дочке.

Минут десять мы убирались в зале. Я приготовилась мыть полы, Степан чистил кофемашину, а Анжела колдовала в кухне, разогрева ужин. Леночка сновала между нами, то показывая всем рисунок, но предлагая надеть кукле сапожки, то показывала порвавшееся по шву платье. Привычная жизнь хорошо знакомых людей, которым комфортно вместе.

Звонок колокольчика раздался внезапно.

— Мы закрыты! — крикнула я не поднимая головы, по-прежнему занятой горькими мыслями.

— До закрытия ещё час. Мы успеем выпить по чашке кофе, — услышала я мелодичный женский голос.

«Вот черт! Анжела не повесила табличку!» — подумала я и подняла голову: на меня насмешливо смотрела модель Маша, а за ее спиной маячил Блонди.

У меня в груди будто что-то взорвалось. Я метнулась в служебный коридор, схватила по дороге Леночку, которая бежала в зал.

— Мама, ты чего! — закричала она, но я закрыла рот ребёнку и побежала в кухне.

— Тише, тише, — лихорадочно шептала я дочке в ушко. — Молчи. Пришёл плохой дядя.

В кухне Степан и Анжела накрывали на стол и что-то обсуждали. Они подняли на меня удивленные глаза, потом посмотрели на извивающуюся Леночку, которая не желала сидеть на руках с закрытым ртом.

— Что случилось?

— Держи ребёнка! — я сунула дочь в руки Степана. — Не выпускай!

— Да что с тобой?

— Хозяева, — услышали мы голос из коридора, — Вы куда пропали?

Я побежала обратно. За мной кинулась Анжела. Мы успели вовремя: только вылетели из кухни, как сразу столкнулись с Блонди.