Сквозь тернии к счастью

Да два часа до вылета нас разыскал Максим. Он радостно болтал, не останавливаясь, будто у него открылся кран словесного поноса. Мне бы тогда задуматься, прислушаться к его словам и насторожиться, но я слишком устал, поэтому воспринимал все отстранённо.

В самолете я сразу отключился и проснулся только перед посадкой. Болело все тело, не привычное к такой нагрузке. Пальцы левой руки онемели, телефон, зажатый в правой ладони, неожиданно выскользнул и упал на пол. Пока Дима добывал его из-под кресла, я удивлённо прислушивался к себе. В чем дело?

Ответить не успел: нужно было выбираться из самолёта. Меня встретили первого, провели через паспортный контроль и таможню без проблем. Макса ждал личный водитель, поэтому он спросил:

— Вас куда отвезти?

Хороший вопрос. Об этом я не подумал, когда планировал сбегать из Израиля. Я постоянно думал о Рите, но появиться перед ней в таком разобранном виде, не мог. Ещё мне совершенно не нравились мои руки, которые вели себя как-то странно, будто жили своей жизнью, вдали от хозяина.

«Ладно, отдохну хорошенько, потом все наладится», — решил я и сказал:

— Дим, закажи номер в отеле.

— Не нужно заказывать номер, — услышал я сзади мамин голос.

Я обернулся и остолбенел: недалёко от нас стояли родители.

Глава 24. Павел

Павел размашисто шагал к машине, и злость переполняла его до краев. После случившегося пять лет назад с Антоном, он научился сдерживать свою необузданную натуру. Выбрал холодный способ общения с неугодными людьми. Но эта тощая девица с большой грудью и дворовыми замашками умудрилась вывести его из себя.

Он покосился на Машу. «Интересно, у той нищенки тоже силиконовая грудь или своя?» — вылезла любопытная мысль.

Пашка встряхнул головой: что за идеи? И какое ему дело до титек Ритиной подружки? Надо было ей вмазать хорошенько, чтобы не имела привычки на мужиков наскакивать.

— Паша, ты уйдёшь просто так? — тронула его за локоть Маша. Она тяжело дышала, словно запыхалась от бега. — Тебя оскорбили, а ты уйдёшь?

— А что ты предлагаешь сделать? Взорвать кафе? Анна Анатольевна просто попросила узнать информацию, и все. Никому лишняя шумиха не нужна.

— Я тебя просто не узнаю, — капризно надула губы она, забираясь на пассажирское сиденье рядом с водителем. — А меня зачем сюда потащил?

— Торт в этом кафе вкусный, вот и хотел угостить, — буркнул Павел.

Он и сам теперь не понимал, с какой целью взял с собой Марию. Думал, если рядом будет женщина, его визит покажется случайным и не вызовет подозрения. Однако все повернулось иначе.

Он открыл дверь джипа и оглянулся, будто что-то его толкнуло в спину. В кафе появилась маленькая девочка и мужчина. Но обдумать, откуда они там, он не успел: заметил, как Анжела показывает средний палец через стекло!

Пашка сплюнул, сел, резко повернул ключ зажигания, и послушный внедорожник мгновенно тронулся с места.

— Спасибочки, наелась от души, — Маша обиженно поджала губы.

— Ладно, не злись! Я же не знал, что Ритка здесь директором работает. Нищенка поднялась, удивительно просто.

— Ты долго ещё собираешься быть на побегушках у матери Антона? Или по-прежнему не избавился от чувства вины? — поинтересовалась Маша, когда они уже отъехали на приличное расстояние от кафе.

— Не говори ерунды! Какое чувство вины?

— Ну, если бы ты тогда Стрелу не подначивал, все сложилось бы по-другому.

— Кто ж знал, что он влюбится? Ты, вон, — Пашка покосился на грудь девушки, — не смогла завлечь его своими прелестями, как ни старалась.

— Пашечка, я теперь с тобой, — Машка взяла его под локоть и нежно прильнула к плечу. — Как вспомню памперс Антона, так вздрогну. Ночами первые дни спать не могла: все перед глазами стоял.

— Хочешь, чтобы мы в аварию попали? — отстранился он, выдергивая руку.

Откровения Маши неожиданно всколыхнули негативные эмоции. Он едва удержался от грубости. Снится ей памперс, видите ли! А то, что она Антона когда-то любила, не считается?

Теперь ему, Пашке, было немного стыдно за вспышку ревности на вилле. Нашёл, кого ревновать! Да Машка ради выгоды ляжет в постель к кому угодно!

Он покосился на соседку и вдруг неподвижно уставился на дорогу. Почему-то Маша раздражала. Пашка прислушался к своим чувствам. Что такое? Столько лет эта недоступная девушка сводила его с ума! Он умирал от ревности к Антону, кипел ночами от злости, придумывая пакости другу, а теперь?

Что изменилось?

Почему, как только Маша заинтересовалась им, пропал азарт, исчез аппетит. Теперь его совершенно не тянуло отведать восхитительного модельного тела. Это как пробовать заморский деликатес: положил в рот, посмаковал, проглотил и… хочется жареной картошечки с соленым огурчиком.

Он покосился на Машу и не почувствовал былого влечения, словно пелена слетела с глаз, пропало очарование. Не наполнился рот слюной, не задрожали колени, не появилось покалывание в пальцах, когда умрешь от желания, если не дотронешься. Все это исчезло в одночасье, будто и не было долгих лет страдания.

— Нет, что ты! — Маша села ровно, но ее ладонь осталась лежать на бедре у Пашки. Она медленно повела пальцами вверх. — Поехали ко мне?

— Давай.