Сквозь тернии

Яська вздрогнул. Окружающее пространство продолжало «грузиться»… Буквально напротив Яськи возникла мама, кормящая грудничка. Чуть в стороне — чумазая девочка с торчащими в разные стороны косичками. Ещё дальше — веснушчатый паренёк, которого в Яськиной действительности непременно прозвали бы «рыжим-рыжим, конопатым!» Яська мысленно обозвал его Огоньком. Огонёк не растерялся: отвлёкся от засевшей в пятке занозы и показал Яське синий язык — наверняка что-нибудь слопал, пока взрослые не видят!

Яська улыбнулся, но Огонёк смотрел уже в другую сторону, на высокую девочку в коротком платьице — по всему, просто выросла, а новое взять негде. Длинная коса раскачивалась на уровне талии. Волосы ниспадали стремительными потоками серебра, не смотря на простиравшуюся во всех направлениях грязь! К ним хотелось просто прикоснуться. Девочка скребла опасной бритвой красный кирпич. На пол, к её босым ступням, сыпалась рыжая крошка — словно поземка, запущенная вдоль промёрзшей земли, знамением перемен. Перемен, которых будет не так-то просто нагнать.

От стены отвалился крупный кусок, и злобный фашистский крест тут же превратился в раненного паука на трёх лапах. Он попытался скрыться в одной из щелей, но проворная рука длинноволосой девочки настигла его в два счёта.

«Бац, и нету таракана!»

Яська невольно улыбнулся. Не услышал замерших позади себя шагов.

— Ну, чего расселся, горе ты моё луковое?

Яська резко обернулся.

Над ним склонилась сутулая женщина в дутом платье.

«Кажется, ещё дореволюционное… Хотя все тут, не пойми в чём!»

Женщина попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Кожа на её обветренных губах потрескалась, превратив улыбку в болезненный оскал. Выступила тёмная кровь.

Яське сделалось не по себе, и он поспешил отвернуться.

— Вставай же, — вновь прозвучало из-за спины, — не то простынешь и…

Женщина осеклась, а Яська впервые за вечер ощутил лопатками истинный холод. Это был пронизывающий до костей вихрь. Он и впрямь, прошёл сквозь тело, в попытке подчинить своей воле! Понял, что что-то не так и тут же вернулся ответным ураганом, задув пламя свечи. Воцарился абсолютный мрак, а с ним и тишина, — молчал даже грудничок. Затем прозвучал сухой женский голос:

— Ярослав, опять ты за своё. Оставь кладку в покое, а то придут Они и накажут!

Какое-то время никто не отвечал. Потом послышался виноватый вздох с присвистом — как любил делать сам Яська — и, наконец, родились ответные слова:

— Я Жижика хотел выпустить, а то он совсем есть перестал. А ещё хвост отвалился…

— Какого ещё Жижика? — донеслось от стены, где находилась девочка с косой.

— Тритона он поймал. А у того прошлой ночью хвост отпал! — Это, скорее всего, Огонёк. — То ли ящерицей, то ли лягушкой оказался!

— Сам ты лягушка! — фыркнул Ярослав. — Лягушки квакают, а этот молчал всё время.

— Значит точно ящерица! — заключил Огонёк.

— Замолкните, а! — приказала девочка с косой, и тут же добавила назидательным тоном: — Лучше делом займитесь, а то только носитесь дни напролёт, как незнамо кто! И кто из вас после всего этого вырастет?..

На Яську снова накинулся сквозняк: умело пролез за шиворот, растёкся по телу, принялся грызть рёбра. Однако недолго. Вновь вспыхнул свет — кто-то зажег свечу. Яська не стал оборачиваться, глянул туда, где, как ему казалось, должен был находиться маленький Ярослав. Тот был там, у стены, с заложенной кирпичом отдушиной.

— Чего, убёгло чудо-юдо твоё? — Огонёк болтал ногами, сидя на столе, и показывал язык девочке с косой.

— Обормот! — отозвалась та. — Хватит ногами дрыгать, навернёшься как прошлый раз! Думаешь, приятно было на твой синий зад смотреть?

Огонёк тут же потускнел, видать проняли за живое.

Ярослав, ничего не понимая, смотрел на Яську.

— Ты?..

— Ты? — ответил вопросом на вопрос Яська.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга, не веря в происходящее. Слов попросту не было. Потом Ярослав прошептал:

— А чего ты пропал-то тогда?

Яська глупо пожал плечами. Потом уверенно сказал:

— Засомневался, что всё взаправду. Вот и пропал.

Ярослав понимающе кивнул.

— Мне и самому, порой, так кажется. Просто диву даёшься, насколько люди могут быть злыми и жестокими!

— Они уже не люди, — прошептал Яська, поднимаясь из вонючей жижи. — Люди себя так не ведут.

Ярослав молча закусил нижнюю губу. Машинально помог Яське отряхнуться от приставучей грязи.

Откуда не возьмись, прискакала девочка с косичками. Тыкнула пальцем сначала в Яську, потом в Ярослава.

— Чумазики, чумазики! Ммм… — Мелькнул остренький язычок.

Ярослав показал кулак: мол, брякни ещё чего-нибудь из своего репертуара — непременно схлопочешь!

Девочка тут же умчалась — как ветерок: раз и нету!

Яська непроизвольно улыбнулся.

— Как её зовут?

Ярослав повёл плечом, словно о чём-то задумавшись.

— Оксана… Ксанка… Тоже, наградил бог сестрой!

— Она твоя сестрёнка? — не поверил Яська.

— Ну да. А чего, не похожа?

Яська снова улыбнулся.