Сквозь тернии

«Я должен уйти».

— Почему?

«Плохо. Очень плохо».

— Что плохо? О чём ты?!

«Иди на дно, за другом. Он укажет Путь».

— За каким другом?

Светлана почувствовала облегчение. На виски больше ничто не давило. Сделалось легче дышать.

— За каким другом?! — прокричала Светлана, опираясь на локоть. — Ну же, ответь!

Звезда медленно плыла прочь.

Промелькнуло далёкое эхо:

«За тем, что предал».

— Так кто ты сам? — спросила в бреду Светлана, чувствуя нестерпимую дрожь во всём теле.

«Ego — dues».

С неба спустилась тьма.

— Ну же, девочка, проснись! Слышишь меня?! Светлана, очнись!

Светлана поняла, что всё же нашла выход.

— Что ты видела? — спросила Женя, обнимая ледяную девочку за плечи. — Это снова он? Мальчишка?!

Светлана с трудом покачала головой.

— Он называет себя «эго дуес». Что это значит?

Женя чуть было не вскрикнула.

— Что это значит? — повторила Светлана.

Женя прохрипела:

— Это значит: я — бог.

Каюту тряхнуло.

— Он хочет, чтобы я пришла к нему, — сказала Светлана. — Без вас. Потому что все вы — мертвы.

— Сильно болит? — спросила Женя, фиксируя повязку.

Аверин поморщился.

— Ерунда, до свадьбы заживёт.

— До неё ещё дожить нужно, — Женя оценила проделанную работу и села в кресло второго пилота довольной.

В кабине царил полумрак. Внутреннее освещение не работало — какое-то замыкание. Лишь от панели управления исходил нервирующий красный свет аварийных ламп. Он словно насмехался. Говорил: вот он, конечный пункт вашего назначения. Добро пожаловать в вечность!

Аверин ощупал повязку на голове. Снова поморщился. Благодарно глянул на задумчивую Женю.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Как думаешь, Александр Сергеевич справится?

Аверин отвернулся.

— Вне сомнений. Он своё дело знает.

— В отличие от меня, — Женя обняла плечи руками.

— Причём тут ты?

Женя вздохнула. Глянула на поверхность Европы, испещрённую сетью кровавых морщин.

— Это ведь всё из-за меня.

— Не говори ерунды, — Аверин бесцельно включил и выключил передатчик. — Волновать должно другое.

— Радио? — усмехнулась Женя, переводя взгляд на мерцающие лампочки. — Мне кажется, дело вовсе не в нём.

— Без него, мы как младенцы в люльке.

— А с ним сойдём за повзрослевшего подростка, которым движут сомнения.

Аверин уставился в упор.

— Знаешь, самоистязание ничем не лучше откровенной паники. Ты не виновата, что это случилось со Светланой. С тобой или без тебя, но Это всё равно бы пришло.

— Я не должна была оставлять её одну, — Женя сокрушённо качнула головой. — Возможно, тогда Оно бы не пришло.

— Оно уже приходило при тебе. Разве ты забыла?

— Да. Но… — Женя не нашлась, что сказать. — Господи, я совсем запуталась!

— Только не нужно вот этого!

— Чего?

— Обращаться к господу. Если эта тварь действительно причастна к происхождению нашего вида… то ты взываешь невесть к чему.

Женя умолкла. Вновь уставилась на поверхность спутника за иллюминатором. Не утерпела и всё же спросила:

— Как думаешь, где находится это место?

— Какое? — Аверин откинулся в кресле.

— То самое, где ты побывал в детстве. Куда «плавает» Светлана в своих снах…

Аверин долго молчал. Потом задумчиво сказал:

— Мне кажется, Оно на дне.

— На дне? — Женя округлила глаза. — Но почему?

Аверин пожал плечами.

— Молохи. Стражники глубин. Они что-то охраняют там, под водой. А что охранять, как не истину?

— И ты в это веришь?

— А во что ещё верить? — Аверин тяжело выдохнул. — Что бог всего лишь в каких-то сотнях миль от нас?.. Вот уж во что не верится превыше всего.

— Может быть, мы слишком далеко зашли?

Аверин качнул головой.

— Вряд ли. Скорее всего, далеко зашли те, другие, кто остались на Земле.

— А причём тут они?

— Знаешь, не мы устанавливали законы и не нам их преодолевать, а тем более, рушить. Когда живёшь на съёмной квартире, необходимо выполнять требования арендодателя. Если ты вдруг проштрафишься, тебя сию же минуту предупредят. Набедокуришь снова, накажут материально. А не поймёшь и в этом случае — погонят прочь.

Женя усмехнулась.

— Хочешь сказать, что все мы, никто иные, как съёмщики одной большой коммуналки?

Аверин вздохнул.

— Ничего я не хочу сказать. Просто указываю на очевидное. Вот мы размножаемся, но никто не знает, как это происходит, хотя все умеют.

Женя невольно улыбнулась.

— Это уж точно… Но ведь современная медицина может вырастить человека в колбе.

— То-то и оно, — кивнул Аверин. — Вырастить может, но не может объяснить. Причём многого.

— Например?

Аверин принялся загибать пальцы.

— Как появился на свет первый простейший организм. Редуцируемая и нередуцируемая наследственность. Да, можно впихнуть в рамки науки происхождение человека от обезьяны, выкинув пару недостающих звеньев. Но с одноклеточным — всё намного сложнее.

— Объясни.

— Учёные до сих не могут понять механизм действия их жгутиков. «Пропеллер» настолько сложно устроен — в плане действия аминокислот, — что язык не повернётся назвать организм простейшим! Но до него ничего и никого не было. Он — первый! Тогда, получается, что его кто-то или что-то создал. Иначе — никак. Ему просто не из чего было эволюционировать. Но в этом случае, выходит, что до появления той же кишечной палочки уже кто-то был. Причём сверхразвитый. Парадокс.