Сквозь тьму

Ему самому хотелось кричать: кричать, что выпуски новостей полны уловок, когда они не полны лжи. Но он этого не сделал, и он также не обманул никого из продавцов. Когда он сражался в елгаванской армии - и еще раньше, в те дни, когда был ребенком, - он боялся темниц короля Доналиту, как и любой из его соотечественников, которые осмеливались критиковать короля и высшую знать. Если бы альгарвейцы открыли все темницы, освободили всех пленников и больше ничего не брали, король Майнардо мог бы заполучить солидного последователя, каким бы рыжим он ни был.

Они освободили нескольких пленников короля Доналиту. Но, во имя Мейнардо, они забрали гораздо больше. И альгарвейские палачи наслаждались репутацией примерно такой же черной, как у людей, которые служили Доналиту до хефледа. Молчание, таким образом, оставалось самым безопасным вариантом.

Возвращение в семейную портняжную мастерскую заставило Талсу облегченно вздохнуть. Здесь, если где-либо еще, он мог вздохнуть свободно. Его отец оторвал взгляд от плаща, который он шил - на этот раз для елгаванской покупательницы, а не для одного из жильцов. “Ты получил те петли, которые я хотел?” Спросил Траку.

Талсу покачал головой. “Я ходил ко всем трем торговцам скобяными изделиями в городе, и все они говорят, что их нельзя приобрести ни за любовь, ни за деньги, ни в железе, ни в меди. Альгарвейцы вывозят из королевства весь металл, какой только могут. В скором времени у нас могут возникнуть проблемы с добычей игл ”.

Траку выглядел несчастным. “Твоя мать неделями добивалась от меня, чтобы я починил эти шкафы. Теперь я, наконец, приступаю к этому, и я не могу получить то, что мне нужно для работы? Она не будет очень рада это услышать ”.

“Ты не сможешь хорошо закрепить петли, если не сможешь их достать, не так ли?” Талсу заговорщически подмигнул отцу.

“Что ж, это правда”. Траку просветлел, но ненадолго. “Она скажет, что я мог бы получить их, если бы вышел и сделал это сразу, вместо того чтобы весь день сидеть на заднице”. Ему удалось говорить очень похоже на свою жену - достаточно, чтобы у него были неприятности, если бы она его услышала.

“Они говорят о жести или, может быть, олове”, - сказал Талсу.

Его отец скорчил гримасу. “Не очень сильный, ни один из них. И кто сказал, что альгарвейцы не начнут воровать еще и олово и не оставят нам ничего, кроме свинца?”

“Никто”, - ответил Талсу. “Я бы ничего не пропустил мимо ушей.Они украли бы все, что не было прибито гвоздями”.

“А теперь они еще и гвозди воруют”, - сказал Траку. Он рассмеялся.Талсу скривился, раздраженный тем, что сам не додумался до шутки.

Прежде чем у него появился шанс попытаться преодолеть это, дверь распахнулась, и колокольчик над ней зазвенел. Вошел альгарвейский офицер, чванливый, как это обычно делали подданные Мезенцио. У Талсу была практика менять тон под влиянием момента. “Добрый день, сэр”, - сказал он рыжему. “Чем мы можем быть вам полезны сегодня?” Это было то, чего хотели оккупанты: чтобы люди, которых они покорили, служили им.

Когда альгарвейец ответил, это был классический каунианский. Талсу и его отец обменялись встревоженными взглядами. Талсу помнил скудные фрагменты старого языка из своих школьных дней, не то чтобы у него их было много. Траку, переехавший дальше и получивший еще менее формальное образование, знал всего несколько слов. “Вы вообще говорите по-елгавански, сэр?” Спросил Талсу.

“Нет”, - ответила рыжеволосая на классическом языке.

Талсу напряг свою память и попытался воспроизвести несколько слов самого классического каунианца: “Тогда говори медленно”.

“Да, я буду говорить медленно”, - сказал альгарвейец, а затем начал говорить слишком быстро. Талсу и Траку оба замахали руками с выражением, близким к отчаянию. Как ужасно потерять сделку из-за того, что иностранный солдат заговорил с дедушкой на их языке, когда они сами так мало им владели. Удивительно, но альгарвейец понял проблему. “Сюда. Этого достаточно медленно?”

“Да”, - сказал Талсу. “Думаю, да”. Он снова сделал паузу, чтобы подумать.“Хочу...чего?”

“Килты”, - ответил офицер. Он похлопал по килту, который был на нем, на случай, если Талсу не понял идею. “Два килта”. Номера не сильно изменились.Альгарвейец все равно показал пальцами “два”. Вместо большого и указательного пальцев он использовал указательный и средний пальцы; Талсу это показалось непристойным жестом.

После того, как Талсу перевел для своего отца - чего ему, вероятно, не нужно было делать - Траку кивнул. “Да, я могу их сделать”, - сказал он. “Впрочем, узнай, когда он их поймает. Это еще одна вещь, которую я должен знать”.

“Я попытаюсь”, - ответил Талсу. Он с надеждой посмотрел на альгарвейца, но парень не мог понять ни слова по-елгавански. Талсу тоже не смог подобрать классическое каунианское слово для когда . Он в отчаянии пнул ногой половицы. Но потом ему в голову пришла хорошая идея. Вместо того, чтобы искать слово, которое он не мог найти, он указал на календарь, висящий на стене позади его отца.