Сквозь века

К счастью, через два часа мы пришли (хотя вернее будет сказать приползли) обратно в лагерь. Поужинали, вернулись домой, приняли душ. В карты играть не было не сил, ни желания.

Мы готовились ко сну, когда к нам зашёл Андрей Никитич.

— Так, ребята, завтра обещали погоду хорошую, поэтому пойдём купаться. Плавать все умеют? — обратился он к нам.

Все кивнули.

— Ну и хорошо. Спокойной ночи!

Он вышел. Легли спать, я опять, как и накануне, задумался. Вообще я пришел к выводу, что ночь и поздний вечер самое продуктивное для человека время. Купаться это, конечно, хорошо, тем более, когда жарко. Но плавать… Нет, плавать я умею, но далеко не прекрасно. Надо будет пацанов предупредить, чтоб не дурили.

— Пацаны, спите? — окликнул я их.

— Я нет, — услышал я голос Ярика.

— Я тоже, — вторил ему Глеб.

— Хотел вам сказать: завтра если купаться будем, то можете, пожалуйста, не топить в шутку, на глубину меня не тащить, а то я плаваю плохо.

Вот, даже «пожалуйста» сказал. Какой я все-таки вежливый… когда мне что-то нужно.

— Конечно, — ответил Ярик.

— Безусловно, — сказал Глеб.

Это хорошо, когда друзья понимающие.

— Молодец, что сказал, — похвалил меня маршал, — товарищи они всегда поймут.

— Это да. Я только думал, что они смеяться будут.

— А с чего им смеяться? Запомни: над шрамом шутит тот, кто не был ранен!

Красиво сказал… Надо запомнить. И спать тоже надо, ведь невыспавшийся солдат — плохой солдат!

ГЛАВА 4

На следующий день была страшная жара. Столбик термометра показывал температуру под плюс тридцать пять, поэтому тренировки проводили в зале.

Наконец пришло время купания. Пляж на берегу речки был небольшим и уютным. В воду нас запускали «партиями» по десять-пятнадцать человек. Самое нудное — это ожидание. Смотреть на то, как другие наслаждаются прохладой в воде, а самому сидеть на раскалённом песке под палящим солнцем — то ещё удовольствие. Но к счастью, скоро пришла и наша очередь.

Я знаю по себе, что самое сложное в момент купания — привыкнуть к воде. Когда только заходишь в воду, то она кажется ледяной, пробирающей до самых костей. И тогда приходится заходить потихоньку, неспеша. Сейчас же, когда время было ограничено, раскачиваться было некогда. Я не знал, как быть, поэтому так и стоял в раздумьях по колено в воде (как и все из нашей «партии»), когда сзади подошёл Константин Константинович. Он был только в нижнем белье, остальная его одежда лежала на берегу.

— Вы тоже? — удивлённо спросил я.

— Ну знаешь: солнце оно печёт одинаково и солдата, и маршала. А ты чего встал-то?

— Да нужно к воде привыкнуть сначала.

— Пока привыкать будешь, уже время кончиться. А ну-ка!

И с этими словами он со всей силы толкнул меня в воду. Рука у него была сильная, поэтому я не смог устоять и бухнулся в объятия речных волн. Конечно, такой его поступок не лез ни в какие рамки, о нем, пожалуй, можно даже сообщить в суд по правам человека, но это же Константин Константинович, поэтому ладно.

— Вот так нужно! — сказал мне Рокоссовский, проплывая рядом.

Я ещё толком не успел прийти в себя после столь резкой смены температуры, но успел заметить на себе уважающие взгляды тех, кто ещё не окунулся. Хорошо, признаю, маршал опять был прав.

Долги ли, коротко ли, а в конце концов в воде оказались все. И всё бы ничего, но вдруг Глебу захотелось порезвиться.

К сожалению, была у него такая черта характера: он был слишком непоседлив. У него иногда будто бы заводился невидимый мотор, и остановить его порыв озорства было решительно невозможно.

И вот сейчас произошло то же самое. Он начал обычные для воды игры: брызгаться, плескаться и так далее. Но неожиданно внимание его переключилось на меня:

— Гриш, коня сделай!

Стоит отметить, что "конь" — это упражнение с наших тренировок. Суть его заключается в том, что один человек сажает себе на спину другого, поддерживая под бёдра, и пробегает определенное расстояние. После партнёры меняются и выполняется то же самое. Упражнение развивает мышцы пресса и общую выносливость. Но вернёмся к купанию.

— Коня?! Прямо здесь?!

— А чем черт не шутит! — вскричал он и прыгнул мне на спину.

Я думаю, что не трудно понять бедственность моего положения, если знать, как я плаваю.

Я сразу начал медленно идти ко дну.

— Глеб, слезь! Глеб!

Но он не слышал меня. Я понял, что утопаю.

— Помогите! — крикнул наконец я.

Андрей Никитич сразу кинулся в воду и поплыл ко мне. Но быстрее него рядом со мной оказался Рокоссовский.

— Держись, боец! — крикнул он и, взяв мою руку, положил её на свои плечи.

— Держишься? — спросил он.

Я утвердительно кивнул. Теперь я хотя бы не тонул и с помощью Константина Константиновича и мог держаться на плаву. Аккурат в это время приплыл Андрей Никитич и стащил Глеба с меня. После этого нас немедленно вытащили на берег. Вытащили в том плане, что забрали. Доплыть я смог и сам.

На берегу нас ожидал жёсткий выговор:

— Сложилась опасная и неприятная ситуация, — говорил Андрей Никитич, — хороши оба. Это было небезопасно, что для одного, что для второго. Разбираться кто прав, кто виноват я не буду. Оба получат в качестве наказания наряд на кухню. Ясно?